— Да! — раздалось в ответ.
— Теперь прочтем отдельные места… Он пишет: «Это они вечером 23 октября убивали представителей молодежи, пришедших к зданию Радио, чтобы обнародовать на всю страну справедливые требования молодежи». Так ли это было, товарищ? — обратился Шимон к пограничнику, очевидцу осады здания Радио.
— Ложь! Ни я, ни один из нас не убийцы! — горячо ответил боец.
— «Это они, — читал дальше Шимон, — в четверг стреляли из автоматов в раненых участников демонстрации. Это они в первый же день, во вторник, бросили в подвал захваченных в плен молодых людей, не оказав им первой помощи».
— Скажи, Борка, так это было?
— Нет! — ответил юноша. — От первого до последнего слова вранье! Когда мы отбили атаку, многие из нападавших были ранены. Под руководством товарища подполковника мы внесли их в здание, хотя укрывшиеся в засаде стрелки все время вели огонь. Всем раненым была немедленно оказана медицинская помощь.
— И поместили их не в подвале, а на втором этаже, — добавил один из связистов. — Гнусная ложь!
— Мне кажется, этих двух примеров достаточно, — сказал Шимон. — Я хотел бы спросить еще об одном: считаете ли вы тех работников госбезопасности, которых вы встретили здесь, предателями, убийцами? Ведь именно так называет их газета.
Все в один голос ответили:
— Нет!
— Они замечательные люди!
— Мой брат служит в Управлении госбезопасности!
— Как же теперь быть? — спросил один из курсантов. — Скажите нам, товарищ подполковник. Распоряжение о роспуске частей госбезопасности отдано правительством, товарищем Имре Надем… Что будет, если здание атакуют армейские части?
— Друзья, я знаю одно: в разоружении частей госбезопасности я участия не приму! Даже если этот приказ отдаст сам Имре Надь! Кто отдает такие приказы, тот или сознательный предатель, или заблуждающийся человек. До сих пор эта газета защищала партию. Мне неизвестно, какую цель преследует приказ Военного революционного совета. Я просто теряюсь в догадках… Но знаю одно: партия не может выдать на расправу толпе своих верных солдат! Это моя точка зрения! — закончил подполковник Шимон.
Бойцы молча стояли, понурив головы.
«Да, после этого разговора все стало просто и ясно. Но если дело дойдет до боя? Если подойдут танки и начнут стрелять? В глазах введенных в заблуждение людей мы все-таки убийцы, — думал Борка. — А как думают об этом коммунисты, рядовые коммунисты? Хорошо бы узнать…»
— Товарищи, — нарушил тишину подполковник Комор. — Разрешите мне сказать несколько слов. Положение очень сложное. Усугубляется оно еще тем, что отдельные работники госбезопасности действительно совершили ошибки. Ошибки? Может быть, я выбрал слишком мягкое слово. Мы не намного уклонимся от истины, даже если скажем — преступления. Об этом нужно говорить! И именно сейчас, в это трудное время, когда взбудоражена вся страна. Я считаю, что вопрос о госбезопасности — главный козырь тех, кто искусственно возбуждает погромные настроения толпы. Я могу вам сказать, что первым, кто бросил лозунг: «Распустить преступные органы госбезопасности!» — был Союз писателей. Все знают, что Управление госбезопасности находилось, под руководством партии. И если тот или иной руководящий партийный работник допускал ошибку, то ее невольно совершали и действовавшее по его указаниям работники госбезопасности.
— Я не понимаю, это не совсем ясно, — перебил один из курсантов.
— Сейчас объясню. Возьмем такой пример: директор завода получил указание министерства о пересмотре норм. Он должен его выполнить. А через полгода выясняется, что это указание было неправильным. Кто отвечает? Директор или министерство?
— Министерство, — ответил курсант.
— Вот видите, так же получилось и здесь. Отдельные руководители от имени партии отдавали приказы, и их нужно было выполнять. Массы же все зло видят в исполнителях, винят только их. В первом случае — директора завода, во втором — работников госбезопасности. Ни директор, ни работник госбезопасности, которые обязаны были выполнять приказ, не могли сказать: «Пожалуйста, не обижайтесь на меня, но с приказом я не согласен». Правда, в большинстве случаев они считали приказы правильными и верили в правоту своего дела. Они были верными солдатами партии. Я отнюдь не хочу сказать, что органы госбезопасности сплошь состояли из непогрешимых. Нет! Среди них можно было встретить и карьеристов и людей слабохарактерных и аморальных, которые злоупотребляли властью и действительно совершали беззакония. Вы хорошо знаете, что еще в пятьдесят третьем году Габора Петера и его сообщников арестовали за их преступную деятельность. Верно ли, что иногда органы госбезопасности ставили себя в исключительное положение, отрывались от масс? Верно, товарищи! Но в пятьдесят третьем году партия твердой рукой начала чистку Управления госбезопасности. Проверке подверглись все работники, все до единого, и кто не подходил, того посылали на другую работу.