Секретарь посольства слушал не перебивая, но лицо его все явственнее выражало гнев. Тонкие, холеные пальцы нервно застучали по крышке стола. Слушая бесстрастный голос переводчика, Дёри продолжал размышлять: «Эта скотина считает, что для меня все так же просто, как для него, с его дипломатической неприкосновенностью. Пусть сам отправляется на завод и устраивает там беспорядки. Тогда бы он увидел, что положение совсем не такое, как он думает».
— Господин Дёри, — прервал его размышления переводчик, — господин секретарь не может согласиться с вашими возражениями…
— Но поймите же…
— Простите, дайте мне закончить, — перебил диспетчера переводчик. — По мнению господина секретаря, вы ведете двойную игру. Причин для таких подозрений немало. Сам собой напрашивается вопрос: не являетесь ли вы агентом органов госбезопасности? Разумеется, чтобы установить это, нам потребуется время, хотя, по сведениям господина секретаря, созданная теперь оперативная комиссия национальной гвардии очень быстро расследует подобные дела…
— Такое предположение, сударь… — попробовал возразить диспетчер, но переводчик снова не дал ему говорить и, повысив голос, продолжал:
— По его мнению, вполне может случиться, что национал-гвардейцы под горячую руку могут бросить вас на растерзание возмущенной толпе.
Угроза сразу возымела действие. Но что Дёри мог поделать? Коцо крепко держится на заводе. За его спиной стояли не только коммунисты, но и беспартийные. Да он, Дёри, ни в чем не может упрекнуть Коцо. Что толку, если он и заявится сейчас на завод? Никто из рабочих, кроме одного — двух собутыльников, и слушать его не станет.
— Одним словом… — Дёри вздрогнул, услышав голос переводчика, — господин секретарь приказывает вам сегодня же до полудня организовать на заводе беспорядки. Любой ценой нужно помешать рабочим-коммунистам покинуть территорию завода. Тех, кто будет мешать достижению цели, нужно убрать, всех до одного. Если вы не выполните этого задания, он будет вынужден рассматривать вас как коммунистического провокатора со всеми вытекающими отсюда последствиями.
— Скажите, пожалуйста, господину секретарю, — пролепетал насмерть перепуганный Дёри, — что на заводе больше тридцати вооруженных коммунистов и большинство рабочих с ними заодно. Понятия не имею, как я могу разоружить их…
Переводчик нетерпеливым движением руки остановил его. Дёри замолчал и стал внимательно следить за выражением лица дипломата. Как только переводчик закончил, секретарь принялся объяснять, жестикулируя длинными руками. Диспетчер с замиранием сердца ожидал перевода.
— По мнению господина секретаря, — снова заговорил переводчик, — эту задачу вы должны решить сами. Посольство не может заниматься такими мелочами сейчас, когда свершаются дела государственного значения. Однако он может подсказать вам кое-что. Например, он считает, что пока не следует ставить себе целью разоружение заводской охраны. Он подчеркнул еще раз, что в течение дня ожидается вооруженное выступление коммунистов. Нужно воспрепятствовать объединению сил коммунистов и все свои действия подчинить достижению этой цели. Допустим, спровоцировать нападение на завод или устроить небольшой пожар… Одним словом, подойдет все, что может отвлечь внимание охраны. Вот о чем вам необходимо позаботиться. Господин секретарь не имеет больше времени для беседы с вами, но он просит доложить ему о сделанном по известному вам телефону.
Переводчик встал, давая понять, что разговор окончен. Дёри пробормотал что-то вроде прощания и, согнувшись, как побитая собака, побрел из комнаты.
«Что же мне теперь делать, черт побери? — думал он. — Влип в историйку, по самые уши…»
Пока бесшумный форд мчал Дёри в город, он мучительно пытался что-нибудь придумать. Но ничего путного не приходило в голову. «Выйти на улицу и закричать, что на заводе засели авоши? Чепуха. Этим ничего не достигнешь… Зря дал я себя впутать в эту работу еще тогда, два года назад. Не было бы сейчас таких забот. А теперь!.. Ведь полиция так и не дозналась о моей растрате. Зато эти иностранцы откуда-то пронюхали. Видно, у них была недурная агентурная сеть». Дёри не раз задумывался над тем, от кого посольству стало известно о его растрате. «Наверное, есть у них свой человек в полиции, какой-нибудь следователь. Он узнал о моем преступлении, но донес не своему начальству по службе, а вот этому молодчику из голливудских фильмов, и я попался на удочку. У меня тогда не было большого выбора: тюрьма или свобода. Но в обмен на свободу я должен был давать им определенные сведения. Боже мой, что же делать?» — ломал он голову.