Фекете хотел ответить Комору, но осекся, увидев взволнованные лица Хидвеги и Шимона, вошедших в комнату.
— Что случилось, Карой? — спросил Комор.
— Люди требуют начать активные действия, — возбужденным голосом объяснил Хидвеги. — Они не хотят отсиживаться здесь и ждать, стока мятежники перережут их семьи.
— Да говори толком, что случилось? — перебил его Фекете.
— Час назад вооруженные террористы выбросили из окна квартиры жену и сынишку лейтенанта Шумеги… С четвертого этажа…
— Знает об этом Шумеги? — помрачнев, спросил Комор.
— Насилу отняли у него оружие, — сказал подполковник Шимон. — Бедняга сам подошел к телефону, когда кто-то из жильцов дома сообщил ему о происшедшем. Хотел броситься на улицу и отомстить мятежникам.
— Безумец! — прошептал Фекете.
— Из города ежеминутно поступают тревожные вести, — продолжал Хидвеги. — Только что вернулись разведчики. Докладывают, что в городе идет организованная охота за коммунистами и работниками госбезопасности. Вооруженные банды получают точные адреса. В квартирах все переворачивают вверх дном, ломают мебель, убивают людей… На улице достаточно кому-нибудь крикнуть: «Вон идет а́вош!» — и обезумевшая толпа тут же расправляется с человеком. А мы сидим здесь и не можем пальцем пошевелить… Уж лучше в бою погибнуть, чем так…
— Послушай, Карой, — заговорил Комор, — я тебя понимаю, но успокойся. Я затем и пригласил вас, чтобы обсудить наши задачи. Сам знаю: тяжело, но нельзя терять самообладания. Говорить громкие слова, общие фразы не стану. Не стану потому, что у меня у самого на сердце кошки скребут, как подумаю о жене. Предположим, мы с вами на фронте, а наши семьи оказались на территории, занятой противником. Смогли бы мы помочь им? Сейчас — нет. Если мы отправимся по домам, мятежникам легче будет перебить нас поодиночке. А здесь, вместе, мы — сила, в наших руках оружие. Согласны?
— Да, — тихо ответил Хидвеги.
— А если да, слушайте дальше, — продолжал Комор. — Некоторые товарищи из партийного руководства убеждены, что Имре Надь — предатель. Лавина катится дальше… Но мы должны вырвать власть из рук изменников. Сделать это можно только в борьбе, а к борьбе нужно готовиться. Партия уже приступила к организации сил, верных делу рабочего класса. Руководство рассчитывает и на нас. Но для организации требуется время. Приходится пока выжидать. Сейчас обстановка не благоприятствует нашему вооруженному выступлению — оно привело бы к ненужным жертвам.
— А чего ждать? — спросил Хидвеги.
— Одновременного выступления всех организованных сил. Я не знаю, когда это произойдет: завтра, послезавтра, а может быть, через неделю. Одно ясно: очень скоро. Времени у нас немного. В ближайшие сутки мы уйдем из этого здания.
— Куда? — спросил Шимон.
— По плану — на окраины Буды, — ответил Комор. — Твоя задача, Карой, — подготовить эвакуацию. Оружие берем с собой. Как можно больше оружия и боеприпасов. Видимо, мы пойдем на соединение с воинскими частями, верными партии. Это во-первых. Во-вторых, находящихся здесь партизан мы должны направить в рабочие районы для создания вооруженных групп. Наконец, необходимо организовать постоянно действующую разведку. Это очень опасное дело. Поручим его только добровольцам. Товарищ Шимон, — повернулся Комор к подполковнику, — а тебя я попрошу: спроси у бойцов, пойдут ли они с нами. Приказывать в данном случае я не могу.
— Я уже говорил с ними, — ответил Шимон. — Куда я, туда и они.
— Золтан, — продолжал Комор, — объясни обстановку своему подразделению. А я тем временем поговорю с бойцами партизанских групп.
— Хорошо, — согласились все.
После ухода Хидвеги и других товарищей Комор принялся за работу. На его долю выпала трудная и сложная задача. Огромным напряжением воли он должен был побороть и самого себя. Не раз ему казалось, что он уже обессилен внутренней борьбой. Но сейчас он руководит подразделением. Ему непростительна даже минутная слабость. Товарищи должны видеть в нем не отца семейства, поглощенного мыслями о жене и детях, а решительного, непоколебимого борца, способного на любую жертву ради великого дела. Все, что мешает этому, надо вырвать из сердца. И как бы ни было больно ему — пусть этого никто не заметит!
С Шандором Вамошем и Гезой Капошем он быстро договорился: Вамош согласился отправиться в Пештэржебет[22] и приступить там к организации групп сопротивления.