— Ну что же, товарищи! — заявил он. — Я не собираюсь никого насильно вовлекать в «заговор». Пусть каждый поступает, как подсказывает ему совесть… После выступления Барабаша я просто не знаю, что сказать.
— Зато я знаю, — вызывающе бросил Барабаш. — Советую тебе: поскорее убирайся отсюда. Рабочие знают, что ты в эти дни воевал на стороне авошей. Надеюсь, ты понимаешь, что это значит?
— А то, — заметил Кепеш, — что товарищ Бела Ваш — храбрый человек.
— Нашел, где проявить геройство — стрелять в мирную демонстрацию! — отрезал Барабаш.
— Об этом мы поговорим как-нибудь позже. Хорошо, — вспылил Бела. — Что я, бывший член «кружка Петефи», выступал против Имре Надя — это еще понятно. А вот каким образом ты из заклятого врага Надя превратился в его приверженца и стал предателем?
— Причину нужно искать в соотношении сил, — насмешливо заметил Роберт. — Сейчас у власти Имре Надь, значит ему и служить надо. А если завтра вернется Герэ, Барабаш начнет превозносить его.
— Глупо было бы цепляться за свои прошлые ошибки, — возразил Барабаш. — Я здесь кому-нибудь нужен?
— Мне, например, нет, — сказал Бела.
Барабаш, а за ним и Сегеш поднялись.
Постояв с минуту в нерешительности, они демонстративно покинули партбюро. Вскоре из коридора донеслась ожесточенная перебранка. «Предатели, изменники!..» — слышался голос старого Риглера.
— Оскар, — попросил Бела, — позови старика.
Хаваш вышел и через минуту вернулся с Риглером, дрожавшим от гнева.
— Я нарочно вышел в самом начале вашего спора, — запинаясь, объяснил он. — Боялся, не совладаю с собой, застрелю негодяя.
— Не надо! Он сам себя похоронил, — бросил Бела. — Товарищи, положение, я вижу, очень серьезное. Но вы-то, надеюсь, согласны бороться за дело партии?
Все молча кивнули головой.
— Тогда слушайте внимательно.
И Бела подробно, ничего не скрывая, разъяснил задачу.
Тетушка Хидвеги готовила обед. Да и стряпни-то всего на двоих. К тому же у самой аппетит пропал, а много ли надо ребенку? Белокурая трехлетняя Анико вертелась у бабушки под ногами.
— Идем, золотко, будешь со мной обед варить, — позвала она девчурку.
— Бабуска, а я тоже валить буду! Миска мой есть хочет…
— Вари, детонька, вари.
Девочка переставляла на плите свои игрушечные кастрюльки, разговаривая то сама с собой, то с куклами.
Заправляя суп паприкой, тетушка Хидвеги решила, что супу сегодня надо очень немного. «И когда все это кончится? — думала она о событиях в городе. — Ужас, что сделали с пареньком на улице Аради! Говорят, он был сотрудником госбезопасности. Газ вот тоже плохо горит, напору нет. Ну да хоть такой-то есть. Карой сегодня еще не звонил. Только бы внученька не вспомнила о нем…»
Анико была поглощена игрой. «Обед» она уже приготовила и сейчас спорила с одной из кукол:
— Пойдес, спласываю я тебя. Смотли, а то поставлю в угол!
Тетушка Хидвеги прислушалась к лепету внучки и снова погрузилась в размышления: «Разное болтают. Но у нас в доме хорошие люди. Вчера, например, дворник без разговоров выставил за ворота каких-то трех вооруженных. Добрый человек этот Шиллер. Секретарем где-то был. В обществе венгеро-советской дружбы, кажется. Спокойный, порядочный человек. А как хорошо к Карою относится… Сейчас это очень важно. Они всегда вместе на футбол ходили».
Размышления тетушки Хидвеги прервал резкий звонок у двери.
— Кто бы это мог быть? — всполошилась она, семеня в прихожую. — Кто там?
— Из МВД! — ответили с лестницы.
Она отперла дверь. На пороге стоял черноусый мужчина и молодой человек с автоматом в полицейской форме.
— Входите, пожалуйста, — пригласила их тетушка Хидвеги.
Фараго и Шувегеш вошли. Шувегеш был закадычным другом Моргуна, полицейскую форму ему достал Фараго.
— Я сейчас вернусь, подождите минутку. Только суп с плиты сниму, — извинилась старушка и вышла на кухню.
Фараго слышал, как она сказала кому-то:
— Отойди в сторонку, миленькая.
В комнате царили чистота и порядок. На стене — увеличенный фотопортрет красивой женщины. «Жена, — решил Фараго. — Симпатичная бабенка». Этажерка из трех полок забита книгами. Наверху небольшой бюст Ленина.
— Ну-ка, ну-ка, что почитывает наш приятель? — осклабившись, сказал Фараго и остановился возле полок с книгами. — Сочинения Ленина, Сталина, политические книги. Библии, — насмешливо произнес он. Взор его скользнул дальше. — Ого, и это тоже читает господин майор? Флобер, Стендаль, Бальзак, Томас Манн, Драйзер, Гомер… Сноб, культурный сноб, — махнул рукой Фараго и отошел к окну.