Самые разные мысли проносились у него в голове. Взглянул на юношей — вспомнил свое детство. Сначала представил себя восьмилетним сорванцом, который вскакивал на грузовики с коксом, чтобы сбросить с них хоть несколько корявых кусочков драгоценного топлива. Брат Ференц лежит больной, а дома холодно, топить нечем. Дома он ни за что не признался бы, что украл… Сколько радости доставлял ему в те годы поцелуй матери или ее похвала: «Молодец!»
Годы уходили в прошлое, но нужда и нищета оставались. У отца не всегда была работа. Его занесли в черный список, и долго на одном месте ему не удавалось продержаться. «А нынешняя молодежь! Что она знает о горькой доле детей бедняков? Виновата в этом, может быть, не молодежь, а родители. Вот я, например, до сих пор берегу свой расчетный листок тридцать седьмого года. Берегу, чтобы показать дочери, когда она станет взрослой. «Посмотри, дочка, — скажу я тогда. — Твой отец работал в то время девяносто шесть часов в неделю и получал восемнадцать филлеров в час». Девяносто шесть часов! Я месяцами не видел дневного света. Уходил до зари и приходил домой вечером, затемно. А по воскресеньям отсыпался за всю неделю…»
Тут Хидвеги невольно подумал, что и сейчас неплохо бы хорошенько выспаться. «Да, я очень устал. Целую неделю почти без отдыха. Но ничего, только бы с Анико не случилось чего-нибудь серьезного. Иначе я с ума сойду». Хидвеги заметил, что идет слишком быстро, привлекая внимание прохожих, и они оборачиваются ему вслед. Вот и лоб совсем мокрый от пота.
«Иди медленнее», — приказал он себе.
Шаги стали ровнее, зато сердце чуть не выскакивало из груди. Хидвеги остановился на миг, закурил и опять зашагал. «Успею ли я вовремя вернуться? А то еще кто-нибудь подумает, что Хидвеги скрылся… Нет, Комор знает, он сумеет объяснить товарищам. Анико!» — снова пронеслось в мозгу. Тщетно пытался он изменить ход своих мыслей. «У меня предчувствие, — успокаивал он себя, — что не произошло ничего серьезного. До сих пор предчувствие никогда не обманывало меня. Соседка, наверное, преувеличила. А что Анико меня зовет — это так естественно! Кого же ей еще звать? У малышки нет никого, кроме отца да бабушки. Но из них девочка отдает предпочтение отцу. Потому что я везде хожу с нею и девчурка очень привязана ко мне… Ну вот скоро и наш дом. Только повернуть за угол, оттуда его уже видно…»
Сколько он ни приказывал себе идти медленнее, ноги не слушались — Хидвеги почти бежал.
Возле дома стояла карета скорой помощи. «Поздновато приехали! А может быть, Анико незачем увозить? — подумал он, замедляя шаги. — Спокойнее, возьми себя в руки».
На улице ни души. Впрочем, она и раньше была не очень многолюдной. Ведь тут всего несколько домов.
Подойдя к автомашине, Хидвеги на секунду задержался, взглянул через маленькое окошко внутрь. В ней никого не было. «Вероятно, шофер тоже поднялся наверх», — успел он подумать.
Майор вошел в парадное и, решив, что здесь уже можно бежать, бросился вверх по лестнице… Ему показалось, что где-то мелькнула неясная тень. Сделав еще два прыжка, он услышал резкий окрик:
— Майор Хидвеги!
Хидвеги остановился, обернувшись на голос. На лестничной площадке стоял черноусый мужчина в очках.
— Да? — вопросительно отозвался Хидвеги, и в тот же миг его обожгла острая боль. В глазах потемнело…
— Ну, как вы себя чувствуете? — спрашивал чей-то далекий-далекий голос. Жгучая, колющая боль. Голова раскалывается на части, словно по ней бьют молотками. Хидвеги с трудом приоткрыл глаза. Его тошнило. «Где я? В больнице? — пытался он сообразить, но снова проваливался в пустоту. — Что же со мной произошло? Кто был этот усатый на лестнице? Где я его видел?»
Но память отказывалась служить, он снова впал в забытье… Вскоре Хидвеги снова очнулся: «Где подполковник Комор? И почему у меня связаны руки? Черт меня побери, если все это не сон! — думал он. — Надо вставать, у меня куча дел. Надо подготовить выход из города. Контрреволюционеры победили. Временно победили. Но борьбу нужно продолжать. Так решили товарищи… Даже домой нельзя пойти. Как пойти домой? Ах да, ведь мне нужно идти домой — с Анико что-то случилось… Но почему так болит голова? Анико, Анико! Или это тоже сон? Анико! Что стряслось с ней?»
Путаные обрывки мыслей наконец соединились, все стало на свои места, и Хидвеги вспомнил, что произошло. «Нет, это не сон. Меня заманили в ловушку! Дал провести себя за нос! Как можно было не догадаться? Теперь — конец! Но почему они затеяли эту игру именно со мной? Я такая незаметная фигура, чего же они хотят от меня? Только бы не потерять присутствия духа… Тот, кто выиграет время, — выиграет жизнь!»