«Где-то я уже встречался с ним», — подумал Фараго, взглянув на стоявшего перед ним человека. Но сколько он ни перебирал в памяти все возможные места встреч, так и не вспомнил. «Может быть, он служил у меня солдатом? Нет, для этого он слишком молод. В плену? Конечно, там! Но когда и где? Спросить? Нет, пока не буду, но обязательно поговорю с ним наедине», — решил он.
В эту минуту молодой человек в комбинезоне поднял глаза. Прищурившись, он старался разглядеть, кто сидит за лампой, но яркий свет слепил глаза. От страха у него начались спазмы в желудке. Напрасно он подбадривал себя, — мол, не волнуйся, Моргун, ты среди своих, — внутренняя тревога не улегалась. «Хорошо бы закурить, — подумал он. — Эти сопливые щенки отобрали у меня все». Некоторое время он колебался — попросить сигарету или нет. Наконец, решился.
— Начальник, дай курнуть, — проговорил он хриплым голосом.
Фараго тотчас узнал говорившего. Прищуренные глаза, хриплый голос, длинные руки… Да, он знает, кто это… Ошибки быть не может…
— Ребята, — сказал он гимназистам, — оставьте нас. Я сам допрошу этого типа.
Юноши молча удалились.
Кто долго сидел в тюрьме, изолированный от мира, у того слух невероятно обостряется. Такие люди могут сразу узнать по голосу человека, которого не видели много лет. Моргун, известный взломщик сейфов, провел в разных тюрьмах очень много лет. Он не видел лица человека, сидевшего позади лампы, но узнал его, и ему хотелось кричать от радости. Он попал, куда следовало. Бояться ему нечего. Господин капитан свой человек.
— Как звать? — прервал его размышления голос Фараго.
Моргун улыбнулся. «Комедию ломает, — подумал он, — делает вид, что не узнал меня», — и он громко засмеялся.
— Не прикидывайся, начальник, своих не узнаешь?
«Узнал, — пронеслось в мозгу Фараго. — Теперь уже все равно».
— Моргун, неужели ты? — воскликнул он с наигранным удивлением.
— А кто же еще, начальник?
— Вот так встреча! Значит, ты и есть грабитель?
— Грабитель?.. Ерунда! Стоит ли подымать шум из-за такой чепухи? Хотел собрать пошлину с одного паршивого ювелирного магазинчика, так эти типы чуть не сбили с ног.
— Потише, Моргун, — сдерживал его Фараго, — не возмущайся. Эти ребята принимают «революцию» всерьез и требуют наказать тебя. Плохи твои дела, приятель. Времена настали трудные.
Улыбка застыла на лице Моргуна. Он не мог понять, серьезно говорит Фараго или шутит. «Вот дела, — смекнул, наконец, он. — Видать, начальник пристраивается, хочет войти в доверие. Чего доброго, он даст команду прикончить».
— Не хочешь ли ты сказать, начальник, что мне придется туго? — сквозь зубы процедил видавший виды грабитель. — Ты что, переметнулся?
— Слушай, Моргун, поговорим серьезно. Это дело я покрою, хоть это и не так легко. Но наперед такую работу будешь делать только по моему приказу… Понял?
— Понял.
— А сейчас слушай меня внимательно! — продолжал Фараго.
Он поправил абажур лампы и пристально, словно гипнотизируя, посмотрел в глаза Моргуну. Затем четко, по слогам выговаривая слова, сказал:
— Ты меня не знаешь! Мы никогда не встречались. Я не жандармский офицер. Запомни: я служил в армии! Понял?
Моргун не понял, но ответил:
— Понял, но угости же, наконец, сигаретой.
Фараго швырнул ему пачку сигарет.
— Закуривай, остальные спрячь!
Моргун ловко поймал пачку.
— Мерси, — сказал он. — У меня только спичек нет.
Закуривая, он вспомнил прошлое. Тюрьму та улице Ваци, где больше двух лет провел вместе с Фараго. Они сидели в одной камере. Там он привязался к капитану. Правда, он много работал за Фараго, по существу был его холуем, но это доставляло ему удовольствие, потому что жандармский офицер был хорошим товарищем. Он не презирал его, Моргуна, не подчеркивал своего превосходства над ним, простым уголовником, хотя сам был политическим. Он прямо-таки заставлял Моргуна называть его на «ты». А в глазах Моргуна это много значило, потому что другие офицеры требовали, чтобы уголовники называли их «благородиями». «А Фараго до войны был персоной поважнее, чем они. Сорок тысяч хольдов[4] — кусок не малый. Если ему верить, он даже лично знал регента Хорти. Может, это вранье, да какая разница? В прошлом капитан был видной фигурой, а нос не задирал».
— Все понял? — прервал его Фараго.