«Мам,» — набрала по пути сообщение, — «я в магаз заскочу. Надо что-то купить?»
Мама ответила сразу — видно, как раз в телефоне зависала.
«Молока и масла возьми, Дашунь. Лиза кашку хочет на утро. Ты уже рядом?»
«Ага. Я в наш забегу и домой.»
«Хорошо. Ждём.»
Лизка опять со своими закидонами, — раздражённо возвращаю телефон в сумку. Кашку! Дылда пятнадцатилетняя, а крутит родителями, как маленькая принцесса! Не Лиза, а Лиса натуральная. Настоящая хвостатая бестия. Каши захотелось. И я теперь ей молоко тащи! А самой сходить, не вариант? Ноги отвалятся?
Каблуки недовольно цокают ещё пять минут. А я недовольно цокаю языком: «когда она уже повзрослеет?».
«Магазином» мы называли тесный серый ларёк на выходе из двора. Можно было бы, конечно, и до Спара прогуляться — до нормального супермаркета в десяти минутах от нас, но не хотелось потом обратно тащиться на каблуках и с молоком.
Нарядилась, ага!
Ну чего я злюсь?! Сама же предложила купить продуктов! Просто раздражало, что сестра сидела дома весь день, страдала фигнёй, а я должна тащиться за её молоком после шести пар в универе и свидания. Свидания.
Улыбка невольно возвращается ко мне.
Да, это было настоящее свидание. Всё по канону: парк, скамейка, руки, и скромный прощальный поцелуй в щёчку.
Довольно мило.
В ларьке громко работают холодильники с пивом, надрывается эстрадный певец из крохотного радио — пытается перекричать их. Подмигивает с потолка лампа. И тоже жужжит. Научилась у мух, которые погибли в ней смертью храбрых. Или смертью глупых. И я тоже глупо улыбаюсь продавщице. Улыбка отскакивает от неё, как от стенки. Женщина устало и безразлично пробивает литровый пакет молока, пачку масла и хрустящую упаковку с кексами. Терпеть не могу эту химозу, но сегодня почему-то хочется.
Папа их любит.
Где там мои три шоколадки? — хихикаю про себя, пускаясь в обратный путь. — Или они будут в жидком виде? В виде какао? Как сегодня. Что тоже неплохо.
Дома все уже разлеглись по комнатам: отдыхать. Я покопошилась на кухне, закинула в себя поздний ужин, чай с мерзкими химическими кексами и заперлась намываться в ванной.
— Куда ходили? — спросила сестра, когда я расстелила свой диван.
Нам приходилось делить с Лизкой одну комнату. Ни она, ни я, не были от этого в восторге, но изо всех сил сохраняли нейтралитет и терпели друг друга. Делать нечего — у родителей была типичная двухкомнатная квартира, и переезда во что-то «попросторнее» не планировалось. Денег не было. Планировалось скорее дочек «замуж выпихнуть», и освободить жилплощадь. — смеялась я про себя. — Но нас с Лизкой так просто не выпихнешь. Рановато нам о замужествах думать. Хотя у Лизки вроде началась какая-то активная фаза с мальчиками. Я не раз становилась случайной свидетельницей её жужжаний по телефону о всяких Кириллах, Ванях и прочих одноклассниках. А у меня ещё целый универ впереди. Так что, тесниться нам с ней ещё долго. Но ничего, мы всё равно видимся только утром и перед сном. Терпимо.
— Ну Да-а-аш! — заныла сестра. — Куда ходили, а?
Я глянула на её половинку через стеллаж:
— На верхнее озеро.
— Чего там делали?
— Гуляли.
— А скейт-парк открыт ещё? — доставала она, не отрываясь от телефона. Терпеть не могу, когда она разговаривает со мной через экран.
— Откуда я знаю? Я же не каталась.
Ох, — с удовольствием вытягиваюсь под прохладным одеялом. — Как хорошо!
Щёлкаю выключателем настольной лампы.
Сестра никак не угомонится:
— У меня туда одноклассники ходят, тренироваться, прикинь, я вот думаю, может мне тоже попробовать? Это же как на веле, по сути, равновесие держать и всё такое… наверное, не сложно, да?
— Угу. Попробуй.
— Дашка, слыш…
— М-м?
— Сходи со мной на выходных, а? Там наши тусят по вечерам. Папа не разрешает, говорит далеко и поздно. А Верка сто раз была! Но он всё равно запрещает, даже так, прикинь!
— Просто с Веркой отпускать не хочет, — фыркаю я, представляя папин ужас, когда он воображает себе, что эти две кулёмы могут начудить. — Верка твоя вообще границ не чувствует.
— Сама ты не чувствуешь, чего вы к ней прицепились? Зато с ней весело, не то что с вами. Вы ничего не понимаете. И не знаете её, а уже…
— Не, не хочу везти тебя, у меня свои планы, — отрезаю я жёстко.
Сестра такой человек, что если жёстко не отрезать, будет ещё час-два своего добиваться, и обязательно добъётся, если почувствует слабину, если уловит в воздухе хотя бы малейшее колебание. Малейшую возможность. Я ж говорю, лиса.