— На кой я вам понадобился? Обычный тупой креаторщик, представитель офисного планктона, которых вы разносите в пух и прах…
— Ты умеешь думать, вот что главное. Неважно, кем ты трудишься, хоть ассенизатором. Главное, я разглядел некоторое количество серого вещества в твоей черепной коробке. А я не люблю, когда оно болтается незадействованным. Мозги надо нагружать, как и мышцы.
— И чем же вы меня хотите нагрузить?
Я и без него знал, чем. Вот и познакомился с самым настоящим твором. Преступником, врагом современного общества, угрозой стабильности и процветания. Прямо об этом я не стал спрашивать Луговца, и так ясно, кто он такой.
— Тебя всё равно скоро выпустят. Я тебе телефончик дам. Позвонишь, скажешь, что от меня.
Это было очень рискованно, брать телефон у твора. Видеокамеры тут кругом понатыканы, Полевому в миг донесут, и на следующей же "беседе" он выудит у меня этот телефон. А потом суд срок добавит, за участие в преступной группировке.
— Позвони, я тебе советую, — шёпотом посоветовал Луговец. — Я же вижу, что ты мучаешься, не знаешь, как дальше жить и что делать. Может, у тебя появится цель в жизни.
Никогда у меня не было цели лоб в лоб бороться с государственной системой. Что я, революционер какой! Я всегда придерживался правила: если бороться бесполезно, то нужно приспособиться. До вчерашнего дня приспосабливаться к системе получалось неплохо. Если посмотреть с другой стороны, то лоферство — это тоже своего рода протест против системы. Своим бездельем я наношу ей урон. А поскольку нас, бездельников, тысячи, то урон весьма ощутимый. И причём без малейшего риска.
Луговец же предлагает другую борьбу. Подпольные кружки, дискуссии, изучение запрещённых книг… Возможно, придётся подбрасывать какие-нибудь брошюрки с новыми изобретениями. Может, придётся агитировать население. Ещё я слышал, что у творов есть целая сеть подпольных цехов, в которых они изготовляют образцы новой техники, что строжайше запрещено. И даже, говорят, есть подпольные магазины, где творы торгуют своими новинками, а на вырученные деньги тратят на свою борьбу с опциями и людской серостью.
Нас накормили гадким обедом. И до обеда, и во время него, и после я молчал, обдумывая предложение Луговца. После обеда сокамерник завалился на нары, пользуясь своими правами больного человека. Немного подумав, прилёг и я, чтобы немного подремать, а перед этим подумать над необычным предложением Евгения Павловича. Но ничего обдумать я не успел. Загремели ключи в дверях. Я решил, что сейчас получу взбучку от "вертухаев" за то, что среди белого дня валяюсь.
— По твою душу, — быстро прошептал мне моментально проснувшийся Луговец. — Держи! Прячь быстрее!
Я машинально взял в руку твёрдую картонку и быстро сунул её в боковой карман пиджака.
— Дёмин, с вещами на выход! — крикнул сержант.
— Я ж говорил, что тебя освободят! — обрадовался за меня Луговец.
— А вы как же?
— Не беспокойся. Я тоже скоро выйду. Нет у них ничего против меня.
Мы сердечно попрощались. Вещей у меня не было, вернее, то, что было, отобрали. Поэтому я вышел из камеры налегке, но с тяжёлым сердцем. Луговец — оптимист. Я не был уверен, что меня так просто отпустят.
Ещё раз пройдя все "стоять"-"лицом к стене"-"руки за спину", я оказался в знакомом кабинете у Полевого. Тот, как обычно, сидел, уткнувшись в бумаги. Наверное, это у него был один из методов работы с преступниками — делать вид, что чем-то сильно занят, а в это время украдкой следить за состоянием подопечного.
— Здравствуй, Дёмин, — поприветствовал он холодно. — Выспался?
— Отлично выспался, господин майор! — бодро ответил я, ломая голову над тем, куда меня судьба бросит дальше.
— Луговец не надоел в камере?
— Нет, господин майор, не успел надоесть! Да мы почти и не разговаривали.
— Конечно, конечно… — рассеянно проговорил майор. — Да ты присаживайся, в ногах правды нет.
— Ничего, я постою, — скромно ответил я.
Майор опять надолго погрузился в бумаги, и я пожалел, что отказался от предложенного стула.
— В общем, Дёмин, мы тебя отпускаем… — неохотно выдавил он из себя, не отрываясь от бумаг.
Я чуть не подпрыгнул от радости. Сердце радостно заколотилось, я даже испугался, что этот стук услышит Полевой и передумает меня отпускать.
— Сигнальчик мы проверили, ничего особенного. Дело ещё и в том, что за тебя похлопотали…
Этим он меня озадачил. Кто мог за меня поручиться? Неужели Алексеев приехал на выручку? Но он вроде птица не такого полёта, чтобы улаживать дела с силовиками.