ненормальная, по Подмосковью в поисках беглого мужа. Но стыд пришлось
задвинуть подальше. Она призналась бы и не в таких вещах, лишь бы отвести
подозрения от своей семьи. От Воропаева Лёньки.
И она выложила все, о чем узнала в Глыбокоречинске: про убийство Юлькиной
подруги Маши, про исчезновение Димки, в которого обе девчонки были влюблены, и
про их совместный наркобизнес, на котором все и было замешано.
Оживившие полицейские даже не подумали острить по поводу ее бабьего
поступка, чего она всерьез опасалась, а споро записали показания вкупе с добытыми
в Глыбокоречинске контактами и даже выслушали отдельные ее умозаключения,
скроив, однако, при этом насмешливые рожи.
На прощание они задали несколько уточняющих вопросов, а потом старший
добавил дежурное:
– Из города, гражданочка, просьба не уезжать, вы нам можете понадобиться.
А криминалист, обернувшись от входа, проговорил совсем не официально:
– А муж твой заявится, не боись. Куда он, на хрен, с подводной лодки…
Острота им всем понравилась.
Юлькину сумку опера забрали с собой. Ушастый, собирая с пола мелочевку,
спросил:
– Ваших вещей тут нету?
Лера, помедлив, произнесла:
– Только это.
Женька Гыбин уселся за руль, а Макс Коняев, по званию капитан, а по
должности – старший опер, расположился рядом, предоставив заднее сиденье их
криминалисту, Славке Рудакову, чтобы тот, не теряя времени, покопался в
мобильнике потерпевшей.
Морды у всех были кислые, поскольку опрос соседей ничего не дал, и
консьержка ничего толком не сказала, видимо, все проспала, хоть и не признается.
Есть еще ниточка, ведущая в Глыбокоречинск, и на том спасибо, но хотелось
бы по горячим следам, да вот не вышло.
Рудаков изрек им в спины:
– Мужики, тут номерок ее родительницы имеется. Звякнем?
А чего тянуть-то? Все равно скоро узнает. Макс, не оборачиваясь, протянул
руку с растопыренными пальцами назад, Рудаков сунул ему в клешню мобильник.
– Алё, – сказал в трубку Коняев. – Это Антонина Лепехина?
Имя родительницы он узнал и записал под диктовку фигурантки, упорно не
желающей стать главной подозреваемой.
– Да-да, – с готовностью отозвалась трубка, и от нехорошего предчувствия у
Макса и без того поганое настроение резко пошло на спад.
– А кто ее спрашивает? С кем я говорю? – напористо интересовалась трубка, и
Коняев спросил с раздражением:
– Грачева, ты, что ли?
– Коняев?! Блин. Откуда у тебя эта мобила? Это ж ее дочери труба!
– Чьей дочери? – устало спросил коллегу Коняев, хотя мог бы не спрашивать.
Валя Грачева, старший лейтенант и толковая ищейка, числилась в группе
Левченко. Выходит, взял Левченко мамашу, если звонки пасут. Интересно, а по
какому случаю взял?
– Потерпевшей нашей, гражданки Лепехиной Антонины Михайловны. Чьей же
еще?
– Потерпевшей?! А что же с ней такого стряслось, Валюша? – насторожился
Максим.
– Тебе зачем? Разбилась она. Нашли ее вчера вечером подростки в лифтовой
шахте. Летела с верхотуры, вся всмятку, ясен пень. Главное, непонятно, скинули ее
или сама сиганула. Симку вот извлекли, цела оказалась, теперь звонки проверяем. А
вам она зачем?
– Где это произошло, Валя? – настойчиво спросил Коняев, почуявший горячее.
– Ты чего так напрягся? В «Алых рябинках». Знаешь, наверно, микрорайон
новомодный, там метр кучу бабла стоит. Вот в недостроенной башне дамочку и
обнаружили.
– А корпус какой? – завертев головой, уточнил Коняев.
– Фу, ты, какой настырный. Нету у него номера, он же недостройка. Рядом с
корпусом Д-2. Все? Есть еще вопросы? Не занимай телефон, может, еще кто
позвонит!
– Ну, иди работай, – задумчиво произнес Коняев и отсоединился.
– Чего там, Макс? – заинтересованно зачастил Женька. – Я не понял, мамашу
нашей потерпевшей тоже замочили? Ну дела…
– Может, и не замочили. Только не похоже, что это совпадение. Вон в той
башне это произошло.
Максим ткнул мобильником в серую громаду башни, огороженную по
периметру симпатичным желтым забором со щитами, предупреждающими граждан
об опасности нахождения на стройке и о сроках завершения таковой.
Женька присвистнул. Славка Рудаков, прильнув лицом к подголовнику
пассажирского кресла, заговорил возбужденно:
– Точняк, мужики, это Бурова всех мочит. Вы просекли фишку? Если наша
потерпевшая внебрачная дочь ее супружника, то мамаша дочкина аккурат ему
бывшей любовницей приходится. Похоже, Бурова и его завалила, а гонит, что пропал.