потому, что шантажист, коли присосется, то не отцепишь.
Леонид внезапно понял, что это неправильно по сути. Неправильно, что у него
от Леры имеется тайна, хоть и постыдная. Наезд вымогателей ему показался как знак
от некоей высшей силы. Что ж, пусть Лера узнает, раз так карты легли, а там – будь
что будет.
И когда ему позвонили и вежливо осведомились, что же он с платежом так
долго тянет, Леонид вновь послал их подальше, несмотря на то что с женой так и не
поговорил. Трусил? Возможно. Разговор предстоял тяжелый, необходимо подготовить
слова и выждать подходящую ситуацию. К чему спешить?
Тем более, что наипервейшим считал он как можно скорее оформить на нее
завещание. Если шайка попытается отобрать у Воропаева имущество, как это они
проделали с Ярославом Тимохиным, то у них ничего не получится. Леонид крепкий
орешек, и никаких бумаг он им не подпишет.
Ирине, жене Ярослава, не осталось ничего, кроме старенькой «Шкоды», на
которой она по субботам ездила в супермаркет. Об этом Лёня узнал на кладбище в
день похорон. Собравшиеся в сторонке родственники шептали, что незадолго до
смерти Славка отписал квартиру, загородный дом и счет в банке какому-то
некоммерческому фонду как безвозмездный взнос. Отписал, и тут же трагически
умер.
Леонид хорошо помнил, что услышал от Тимохина в пивнушке, куда они
завалились после стремного эпизода на автостоянке. Ярослав, выхлебав залпом
первую порцию пива, с нервным смешком похвастался тогда, что только что соскочил
с крючка вымогателей, и что у этих ребят бизнес поставлен серьезно.
Каким образом они смогли раскопать, что Славка косвенно виновен в гибели
подвыпившего пенсионера, Тимохин даже предположить не мог. И неприглядную
историю с пьяным дебошем и девочками, предшествующую тому несчастному
случаю, тоже раскопали, заодно предъявив доказательства. И объяснили попутно,
как данный факт сможет повлиять на его, Славкину, карьеру в крутой заграничной
компании, где тот занимает позицию директора одного из департаментов.
С испугу Славка начал им отстегивать, однако по прошествии нескольких
месяцев сообразил, что ведет себя по-идиотски. Он не выгадывает ровным счетом
ничего, батрача под жутким прессингом на европейских акул и все заработанное тут
же перечисляя местным мародерам. Если не считать понты и статус.
Но с течением времени он уже начал подумывать: а фиг бы с ними, со
статусом и понтами. Да и не факт, что родной бизнес его отвергнет, если уж
европейский побрезгует. А может, и европейский скушает, у них у самих все рыло в
пуху. И решил с крючка сорваться, чему Воропаев был свидетель. А потом очень
быстро Тимохина не стало.
У Леонида с самого начала были подозрения, что на него наехали те же
подонки, которые потрошили Славку. И Воропаев, и Тимохин снимали стресс,
накопившийся за неделю, бегая с маркером по пейнтбольной площадке спортклуба
«Вымпел». Трудно поверить, что выбор жертв для доения был просто
фантастическим стечением обстоятельств.
Ни в фантастику, ни в мистику Лёня Воропаев не верил, однако данный взгляд
никак не помогал разобраться, кто навел на него жадную до чужих денег братву.
Воропаев не осёл, чтобы кому-либо из теперешней жизни трепать о мутной
истории, случившейся на встрече выпускников, хвастаться там было нечем. Даже
Славке Тимохину за пивом ничего не сказал, хотя ситуация располагала.
Тогда откуда они узнали? Ведь не шарят же они по биографиям всех
состоятельных членов клуба, наугад выискивая, чем поживиться? Это несерьезно,
потому что затратно с точки зрения кпд.
И главное. Та история, пусть позорная и гадкая, ничем повредить ему больше
не могла. Он не политик и не служащий банка. Но вот если о ней узнает Лера… А кто,
кроме близких друзей, мог быть осведомлен, как Лёня Воропаев дорожит
отношением жены? Никто. Потому что близких друзей у Лёни Воропаева нет. А даже
если бы и были, навряд ли смогли рассмотреть под легкой броней насмешливой
иронии, которую Леонид усвоил, защищаясь от насмешливой иронии жены, нечто
большее, чем прагматическое содружество по интересам двух взрослых
состоявшихся людей. Вот тебе и мистика с фантастикой.
Но сейчас, лежа на каталке в машине скорой помощи и пересказывая Валерии
хронологию последних дней, он все-таки кое-что начал припоминать. Это было
совсем недавно. Кому-то он плел в суровом подпитии, что в городе детства есть
переулок, который следовало бы закатать бетоном по самые уши, чтобы молчал,