Меня тоже.
Так оставайтесь рядом.
Попытаюсь.
А вы со мной поговорите?
Попробую.
Вы не доверяете словам?
Хуже. Я утратил всякую связь со словами.
Но я боюсь вашего молчания.
Я тоже.
Как только вы прекращаете говорить, вы прекращаете видеть.
Напротив, только тогда я и начинаю видеть.
Вы меня помните?
Нет.
Мы были соседями.
Возможно.
Мы были друзьями.
Когда?
Прежде.
Да, припоминаю.
Мы ходили в одну школу, мечтали об одном и том же, любили одних и тех же учителей.
Верно! Теперь я вспомнил. Мы еще собирались стать раввинами.
А что вы делаете теперь? Я — скульптор. А вы?
Я пишу.
Вы так странно сказали это…
А чего вы ожидали? Миллионы человеческих существ должны были погибнуть, чтобы вы смогли стать скульптором, а я — рассказчиком.
Мне бы хотелось задать вам вопрос, но я боюсь поставить вас в неловкое положение.
Ничего, спрашивайте.
Как это вам удавалось спать?
Где? Там?
Да, там.
Дорогая сударыня, это было просто: я считал трупы. Их было множество. И в темноте все они были похожи — включая меня самого. Я начинал с себя, сбивался и начинал сначала, но их всегда оказывалось на единицу больше, чем я хотел видеть. Сон был единственным средством избавиться от этого незваного гостя. А почему вы интересуетесь?
О, просто из любопытства.
Жаль. Я, было, подумал, у вас проблемы со сном.
* * *
Вы выглядите печальным — может, вы заболели?
Нет, уверяю вас.
Вы здоровы? Еды вам хватает? Y вас все в порядке?
Не жалуюсь.
Вас не огорчает счастье других? Невинность младенцев?
Мне нравится, когда люди счастливы, и я люблю детей.
Тогда отчего же вы рассказываете им о грустном?
Вовсе нет. Спросите детей — они вам сами скажут.
Но люди от ваших историй плачут, разве не так?
Нет, от них не плачут.
Только не говорите мне, что они вызывают смех!
Я и не говорю. Единственное, что я скажу, это что они побуждают мечтать.
Поиграй со мной, а?
Согласен.
Я — вестник.
Привет, вестник.
Я — щедр и могуществен.
Браво, вестник.
Я желаю тебе добра.
Да здравствует вестник!
Каково твое самое заветное желание? Скажи мне — и оно исполнится.
А ты и впрямь славный вестник.
Ну, так каково же твое желание?
А, да. Вот оно: сделай так, чтобы я непременно встретил такого, как ты.
Ты там?
Я здесь, сынок.
Так темно. Я дрожу. Меня лихорадит. И я боюсь.
Я здесь.
Мы здесь только вдвоем, ты и я?
Думаю, да.
Ты можешь что-то для меня сделать?
Ну конечно, сынок.
Спой мне.
В такой-то час?
Ты мне отказываешь?
Но мы можем разбудить весь дом, всю улицу…
Ну и что. Я хочу, чтобы ты спел. Для меня. И для тебя тоже. Ты обещал. Когда ты поешь, мы не одиноки. По-прежнему темно, и я по-прежнему боюсь, но это не имеет значения, ты понимаешь, страх больше не приходит извне, он исходит от твоей песни, от ее слов, от меня самого… ты там?
Да сынок. Все мы здесь.
Диалоги, интермеццо III
Это на меня ты смотришь так враждебно?
Да. На тебя.
Ты что — знаешь меня?
Я тебя знавал.
Мы разве встречались?
Часто. Слишком часто.
Где?
Там.
В самом деле? Не припомню, что видел тебя.
Зато я тебя помню.
Как я выглядел?
Черным.
Что???
Ты был чёрен, совершенно чёрен. Дубинка, дым, злобные глаза убийц, безжизненные глаза жертв: всё черное, черное, черное. Колючая проволока, вышки, камни, бескровные губы: всё, что было черно, — был ты…