А Мумик малость стесняется приходить и стоять совсем возле них, и он только подбирается потихоньку, волоча ранец по тротуару, и вдруг оказывается совсем рядом со скамейкой и может слышать, о чем они говорят там на идише, и этот идиш чуть не такой, на каком говорят его родители, только здесь он как раз понимает каждое слово: наш раби, шепчет маленький Зайдман, был таким умным, что самые знаменитые доктора говорили о нем, что у него два мозга! И Едидия Мунин говорит: Эт! (это такой звук, который они всегда издают), наш ребеле в Нойштадте, его звали Януке, он тоже, небех, сгинул Там, так он не хотел вписывать в книгу всякие свои новые мысли, ну вот, и хасидские гдойлим[86] не всегда этого хотели, так что случилось? Я скажу вам, что случилось: случились три случая, в которых маленький ребеле, благословенна память его, должен был увидеть знаменье свыше. Вы слышите, господин Вассерман? Свыше! У нас в Динове, говорит госпожа Цитрин, просто так, ни к кому не обращаясь, на площади у нас памятник Ягелло[87] был высотой, может, пятьдесят метров, и весь из мрамора! Из заграничного мрамора!