«В холодильнике есть для вас куриная ножка, — говорит мама, — будь осторожен, не проглоти, Боже упаси, острой кости, и чтоб он тоже не проглотил, следи за этим». — «Хорошо». — «И осторожней с газом, Шлойме, сразу же погаси спичку, чтоб, Боже упаси, не было пожара». — «Ладно». — «А в конце проверь еще, закрыл ли ты регулятор газа, и кран сзади. Сзади это главное». — «Да». — «И не пей содовую из холодильника. Вчера я видела, что в бутылке недостает, небось, целого стакана. Ты пил, а теперь зима. И сразу, как войдешь, запри дверь на оба замка. И сверху, и снизу. Один раз — это без толку». — «Ладно». — «И присмотри за ним, чтоб он пошел спать сразу после еды. Чтоб не шатался под дождем. Нечего ему шляться на улице. И так все про нас говорят, что мы позволяем ему разгуливать по улице, как прощелыге». — «Хорошо». Она еще немного говорит сама с собой, проверяет эдак языком, не осталось ли у нее во рту еще какого-нибудь слова, ведь ясно, что если что-нибудь забыла, хоть полсловечка, все, что она сказала ему, будет впустую, и оба считают, что все в порядке, что она ничего не забыла, и благодаря этому с Мумиком ничего плохого, Боже упаси, не случится, и теперь мама может, наконец, закончить: «Никому не открывай. Мы не ждем никаких гостей. Мы с отцом вернемся, как всегда, в семь. Не беспокойся. Приготовь уроки. Не разжигай печку, даже если будет холодно. Можешь немного поиграть после уроков, но не балуйся и не читай слишком много, ты себе глаза портишь. И ни с кем не ссорься. Если тебя кто-нибудь побьет, сразу же иди сюда». Голос ее мало-помалу слабеет и отдаляется. «
Шалом, Шлойме, попрощайся и с отцом. Шалом, Шлойме. Береги себя».