Выбрать главу

Марио Сац (р. 1944, Буэнос-Айрес) прожил в Аргентине до 1966 года и пишет на испанском. Оставив родину, он несколько лет путешествовал по Европе, а в 1970 году переехал в Израиль, где изучает еврейские источники и увлекается естествознанием; опубликовал две книги из серии «Планетарий» — «Солнце» и «Луна».

Еврейская мистика как альтернатива историческому материализму часто противостоит скепсису, разъедающему душу верующего при мысли о Катастрофе. Представление о творящей силе Божьих Имен, в частности Тетраграмматона[17], отразилось и в сугубо еврейском предании о Големе (ивритское «голем» означает «истукан», а также «глыба, нео-формленное нечто» и сродни слову «сырье»).

Считается, что правильное произношение Тетраграмматона утрачено, а те, кто владели этим знанием, обладали сверхъестественными способностями, могли, подобно Богу, вдыхать и пресекать жизнь. Этим Именем пользовались кабалисты для совершения мистических путешествий в иные миры, этим Именем раввин Чешского королевства Иегуда Лёв (акроним Махарал; 1512–1609) создал в Праге Голема, искусственного человека, которого вылепил из глины и оживил путем произнесения Тетраграмматона. По другой версии, Махарал не знал, как произносится это Имя, а просто написал соответствующие четыре буквы на клочке бумаги и сунул Голему в рот. Его Голем верой и правдой служил своему создателю; обладая нечеловеческой силой, он помогал защищать гетто от внешних врагов, а в мирное время выполнял тяжелую физическую работу. Однако он не был разумным, и его неразумие не раз приводило к курьезным и даже опасным ситуациям.

Предания о пражском Големе вдохновляли многих еврейских и нееврейских писателей. Из евреев о Големе писали Г. Мейеринк (1868–1932), Давид Фришман[18] (1859–1922), И. Башевис-Зингер, Э. Визель и ряд других, из европейцев — романтики А. фон Арним («Изабелла Египетская») и Э. Т. А. Гофман («Тайны»),

Под впечатлением романа Густава Мейеринка («Голем», 1915, рус. пер. 1922) находился, видимо, и знаменитый аргентинец Хорхе Луис Борхес, написавший стихотворение «Голем»[19]. Приведу из него несколько выдержек:

…Но мир живет уловками людскими С их простодушьем. И народ Завета, Как знаем, даже заключенный в гетто, Отыскивал развеянное Имя.
И не о мучимых слепой гордыней Прокрасться тенью в смутные анналы — История вовек не забывала О Старой Праге и ее раввине.
Желая знать скрываемое Богом, Он занялся бессменным испытаньем Букв и, приглядывась к сочетаньям, Сложил то Имя, бывшее Чертогом,
Ключами и Вратами — всем на свете, Шепча его над куклой бессловесной, Что сотворил, дабы открыть ей бездны Письмен, Просторов и Тысячелетий…
…И так был груб и дик обличьем Голем, Что кот раввина юркнул в безопасный Укром. (О том коте не пишет Шолем, Но я его сквозь годы вижу ясно…)
…К Отцу вздымая руки исступленно, Отцовской веры набожною тенью Он клал в тупом, потешном восхищенье Нижайшие восточные поклоны.
Творец с испугом и любовью разом Смотрел. И проносилось у раввина: «Как я сумел зачать такого сына, Беспомощности обрекая разум?»…
…В неверном свете храмины пустынной Глядел на сына он в тоске глубокой… О, если б нам проникнуть в чувства Бога, Смотревшего на своего раввина![20]

Борхес обратился к древнему еврейскому преданию не только из-за его чарующей экзотичности, но и чтобы задаться гораздо более общим теософским вопросом об отношении Создателя к своему творению — человеку.

Авторы часто прибегают к каноническим сюжетам с целью поведать о чем-то своем, злободневном, далеком от времени легендарных событий. Таков рассказ Фридриха Торберга «Возвращение Голема», где исторический факт времен Второй мировой войны совмещен с легендой, лежащей и в основе вышеупомянутого романа Г. Мейеринка, — о том, что живой Голем периодически возвращается в Прагу.

Немцы заняли Прагу еще до начала войны, 15 марта 1939 года, и создали в оккупированном городе «Бюро попечительства над оставленной евреями собственностью и имуществом» (Тройхандштелле), использовавшее под склады еврейские здания, в том числе 11 синагог (ни одна из них не пострадала). По инициативе еврейских ученых в Прагу начали свозить предметы еврейского религиозного обихода из 153-х еврейских общин Богемии и Моравии: евреи заботились о сохранении своих святынь, а нацисты задались целью создать «Музей исчезнувшего народа». Эти факты, как и загадочная гибель высокого нацистского чиновника в старинной пражской синагоге, образуют реалистическую канву сюжета, мистическая подоплека которого — вера в то, что Голем в трудный час непременно приходит на помощь евреям. Оттого и описания «неуклюжего слабоумного парня» Кнопфельмахера создают образ ожившей куклы вроде тех, что в открытую именовались Големом в произведениях предшественников.

вернуться

17

Ссылки на Тетраграмматон мы находим не только в средневековых, но и в древних иудейских источниках, таких, как Книга Еноха, 61:3.

вернуться

18

Перевод его повести «Голем» см. в кн.: Д. Фришман. В пустыне. Пер. П. Криксунов. Библиотека-Алия, Иерусалим, 1992.

вернуться

19

Стихотворение написано в 1958 году, а в 1969, будучи в Израиле, Борхес встретился с ведущим ученым в области еврейской мистики Гершомом Шолемом, чей труд «Основные течения в еврейской мистике» он читал задолго до встречи. (Эта книга Г. Шолема переведена на русский язык: изд-во Гешарим, Иерусалим-М., 2004)

вернуться

20

Х. Л. Борхес. Голем. Пер. и прим. Б. Дубина. Цит. по: Х. Л. Борхес. Новые расследования (Произведения 1942–1969). Амфора, С.-Петербург, 2000. С. 591–593.