визжа, зонтами тычут мне в лицо.
Мне кажется —
я мальчик в Белостоке.
Кровь льется, растекаясь по полам.
Бесчинствуют вожди трактирной стойки
и пахнут водкой с луком пополам.
Я, сапогом отброшенный, бессилен.
Напрасно я погромщиков молю.
Под гогот:
«Бей жидов, спасай Россию!» —
насилует лабазник мать мою.
О, русский мой народ! —
Я знаю —
ты
по сущности интернационален.
Но часто те, чьи руки нечисты,
твоим чистейшим именем бряцали.
Я знаю доброту твоей земли.
Как подло,
что, и жилочкой не дрогнув,
антисемиты пышно нарекли
себя «Союзом русского народа»!
Мне кажется —
я — это Анна Франк[58],
прозрачная,
как веточка в апреле.
И я люблю.
И мне не надо фраз.
Мне надо,
чтоб друг в друга мы смотрели.
Как мало можно видеть,
обонять!
Нельзя нам листьев
и нельзя нам неба.
Но можно очень много —
это нежно
друг друга в темной комнате обнять.
Сюда идут?
Не бойся — это гулы
самой весны —
она сюда идет.
Иди ко мне.
Дай мне скорее губы.
Ломают дверь?
Нет — это ледоход…
Над Бабьим Яром шелест диких трав.
Деревья смотрят грозно,
по-судейски.
Все молча здесь кричит,
и, шапку сняв,
я чувствую,
как медленно седею.
И сам я,
как сплошной беззвучный крик,
над тысячами тысяч погребенных.
Я —
каждый здесь расстрелянный старик.
Я —
каждый здесь расстрелянный ребенок.
Ничто во мне
про это не забудет!
«Интернационал»
пусть прогремит,
когда навеки похоронен будет
последний на земле антисемит.
Еврейской крови нет в крови моей.
Но ненавистен злобой заскорузлой
я всем антисемитам,
как еврей,
и потому —
я настоящий русский!
(1961)
Эли Визель
Диалоги
Интермеццо из романа «Одно поколение спустя»
Перевод с английского Зои Копельман
Диалоги, интермеццо I
Как давно ты оказался тут?
Вчера.
Только вчера?
Нет. Я всегда был тут. Я будто здесь родился.
Родился? Ну и словечко ты выбрал для такого места!
Это самое правдивое из всех слов.
Тем не менее, ты все-таки ими пользуешься, а?
Все меньше и меньше.
Тебя утомляет разговор?
Не то: слова связывают, тогда как я хочу убежать.
И тебе удается?
Иногда.
Как?
С помощью образов.
Каких образов?
Из прожитой жизни.
Когда? Где?
Дума. Прежде.
Значит, было прежде?
Да. Полагаю, что да. Надеюсь.
И ты туда возвращаешься?
Полагаю, что да. Надеюсь.
Чтобы… что там делать?
Есть.
И это все?
Да. Есть и снова есть. Вместе с родителями. То, что мы ели в Субботу. Вместе с друзьями, гостями, нищими-попрошайками, забредшими в наш город. Белый хлеб, рыбу, овощи. Есть медленно, очень медленно. Жевать. Вдыхать этот запах. Фрукты. Сласти. Много-много всего. Есть с утра и до вечера.
И это все, о чем ты думаешь?
Это все, что я могу разглядеть.
А будущее? Неужели ты никогда не думаешь о будущем?
Да, конечно. Вечерний суп, утренний сухой хлеб: разве это не будущее? В мыслях, я уже проглотил свой суп, я уже дожевал свой хлеб. Будущего больше нет.
Кто ты?
Номер.
А твое имя?
Нету. Его сдуло. Унесло в небо. Посмотри наверх. Небо черно — черно от имен.
Мне не видно неба. Колючая проволока заслоняет.
А вот я его вижу. Смотрю на колючую проволоку и знаю — то, что я вижу, и есть небо.
Ты хочешь сказать, что и наверху у них есть колючая проволока?
Конечно.
И все, что к ней прилагается?
Почти все.
Мучители? Экзекуторы? Жертвы, не имеющие ни сил, ни желания сопротивляться, улыбаться теням?
Я же говорю вам: там все то же самое, что и здесь.
Тогда мы пропали.
Разве мы одни?
Сколько тебе лет?
58
Анна Франк (1929, Франкфурт-на-Майне — февр.-март 1945, концлагерь Берген-Бельзен) — еврейская девочка, автор дневника, написанного в 1941–1944 гг. по-голландски в укрытии в Амстердаме. Скрывавшиеся были арестованы по доносу, депортированы в лагерь и погибли. Первое издание Дневника на русском языке в переводе Р. Райт-Ковалевой и с предисловием И. Эренбурга вышло в 1960 г.