Этого достаточно, чтобы любому вскружить голову.
― Гарри, ― с любопытством спросил профессор Люпин. ― Что‑то не так?
Вырвавшись из своих мыслей, Гарри поднял глаза на профессора и помотал головой. Он не был уверен, хочет ли сейчас разговаривать. Что он может ответить? «Я в порядке. Только беспокоит, что подумают мои лучшие друзья, когда узнают, что я позволил дяде избить себя и что человек, предавший моих родителей, спас меня от Дурслей. А так — ничего особенного».
― Я уверен, твои друзья беспокоятся за тебя, Гарри, ― мягко произнес Люпин. ― И ты не обязан рассказывать им все, если еще не готов к этому. Если они настоящие друзья, то обязательно поймут тебя, примут твое решение.
Гарри опустил глаза.
― А если они узнают о Дурслях? ― тихо спросил он. ― Я чувствую, что не смогу им рассказать, но вы их не знаете. Если они почувствуют, что я что‑то скрываю, то будут пытать до тех пор, пока все не выяснят. Что, если я опять что‑то вспомню из прошлого?
Люпин нахмурился. Очевидно, Гарри не так сильно изменился, как он думал.
― Но за эти две недели ничего такого не случалось, Гарри, ― произнес Люпин. ― Мы уже говорили об этом. И ты знаешь, что если что‑нибудь случится и тебе нужно будет с кем‑то поговорить, мой кабинет всегда открыт. То же тебе сказали профессора Дамблдор и МакГонагалл. Ведь начало занятий не означает, что мы отвернемся и бросим тебя.
Плечи у Гарри опустились. Он знал, что вел себя по–детски, но ничего не мог поделать.
― Я знаю, ― тихо произнес он. ― Простите…
― Тебе не за что извиняться, ― прервал его Люпин. ― У тебя было тяжелое и одинокое детство. И тебе нужно будет некоторое время, чтобы привыкнуть к шуму и суматохе, ведь скоро в замке будет полно народу.
Заметив, что Гарри все еще не по себе, Люпин решил сменить тему.
― Хочешь, я расскажу, как твой отец решился сделать предложение твоей маме?
Гарри взглянул на профессора Люпина и кивнул. Все страхи сразу забылись. Профессор Люпин уже рассказал ему несколько историй о школьной жизни мародеров. Они успокаивали его гораздо лучше, чем какие бы то ни было зелья. Расслабляясь, Гарри слушал профессора и представлял мысленно все происходящее. Ему очень нравились эти истории. Было ощущение, что родители живы и рядом с ним.
Постепенно на платформе стали появляться люди, но Гарри был так увлечен рассказом Люпина, что не заметил этого. Прошло много времени, но гриффиндорец очнулся лишь тогда, когда дверь их купе открылась. Гарри и Люпин повернулись. В дверях стояли двое ― долговязый веснушчатый парень с огненно–рыжими волосами и загорелая девушка, державшая в руках странно выглядевшего кота оранжевого окраса. На несколько секунд повисла неловкая тишина, вызванная тем, что подростки пораженно смотрели на Гарри.
Первой очнулась девушка. Она выронила кота, бросилась Гарри на шею и стала крепко его обнимать.
― Мы так беспокоились! ― восклицала она. ― Ты писал, что все хорошо, но мы не верили. Как ты можешь быть в порядке, если тебя похитил ни кто иной как Сириус Блэк? Мы пытались убедить Дамблдора разрешить навестить тебя, но директор отказался. И он не захотел нам ничего рассказывать, просто уверил, что ты в безопасности.
Гарри бросил взгляд на Люпина, который из последних сил сдерживал смех.
― Э–э… Гермиона, ― неловко начал Гарри, ― я действительно в порядке. Но я буду признателен, если ты позволишь мне дышать.
Гермиона тут же отпустила Гарри и села рядом. И тут же она заметила, что в купе находится кто‑то еще. Гермиона неуверенно посмотрела на незнакомца.
― О, извините меня, ― вежливо обратилась она. ― Вы друг Гарри? Я Гермиона Грейнджер, а это, ― указав на Рона, ― Рональд Уизли.
Люпин слегка кивнул и улыбнулся.
― Рад познакомиться, ― любезно произнес он. ― Я Ремус Люпин, новый преподаватель Защиты от Темных Искусств. Мы с Гарри как раз обсуждали интересную ситуацию, сложившуюся у вас касательно данного предмета. Один преподаватель умер, другой потерял память. Как‑то не слишком долго там задерживаются.