— Похоже, воду для готовки она покупает в магазине. — Полицейский посветил фонариком на пластиковые емкости. — А вот в этих бутылях вода мутная — наверное, Пичугина таскает ее из пруда.
Инна собиралась предположить, что грязную воду женщина могла использовать для стирки или умывания, но ее перебили.
— Кто вы такие? — раздался резкий голос.
В комнате стояла худощавая женщина в мокром от дождя плаще. Ее маленькое лицо, обрамленное паклей влажных волос, напоминало печеное яблоко — желтое и сморщенное; колючие глаза недобро буравили Инну и Свирина. К ногам женщины жались девочка и мальчик лет девяти, похожие друг на друга: белокурые, ясноглазые, бледные. Близнецы, одетые в намокшие под дождем курточки и джинсы, испуганно таращились на незнакомцев.
— Участковый уполномоченный лейтенант Егор Свирин, в сопровождении инспектора отдела по опеке и попечительству. — Полицейский показал удостоверение. — Пришли с вами побеседовать.
— Не о чем мне говорить, — огрызнулась Пичугина. — Уходите.
— Вы незаконно занимаете помещение. Предъявите паспорт и документы на детей.
Женщина нахмурилась, закусила губу: похоже, общение с представителями власти пугало и нервировало ее, и она хотела как можно скорее избавиться от внимания непрошеных гостей. Мгновение поразмыслив, женщина кинулась к сумкам у стены и зарылась в них в поисках документов.
Пока Свирин проверял паспорт и свидетельства, Инна присела возле Тани и Миши. Близнецы напоминали затравленных зверьков, и при взгляде на их перепуганные лица у Инны дрогнуло сердце, пробудив забытые воспоминания.
— Не бойтесь, — мягко сказала она. — Мы хотим вам помочь.
— Нам уже помогают, — выдавила Таня.
— Кто?
Девочка переглянулась с братом, а затем опасливо зыркнула на приемную мать.
— Нам нельзя говорить, — прошептала Таня.
— Вас кто-то обижает?
Девочка не успела ответить: черной вороной подлетела Пичугина, схватила детей за руки и увела на кухню.
— Картошка в сковороде, ешьте, — скомандовала она близнецам и с воинственным видом вернулась в комнату к Инне и полицейскому. — Ну как, довольны? С документами все в порядке. Дети сыты и здоровы. Вы можете убираться.
— Мы не можем уйти, пока не выясним, почему вы переехали в эту дыру. — Свирин вернул паспорт Пичугиной. — После смерти мужа вы несколько раз переезжали. В чем причина?
— Нам не нравились условия, — с вызовом ответила женщина.
— Но вам нравится этот барак? — поддел Свирин. — Вам нравится гадить в пакеты и мыться в тазах?
Пичугина побелела, тонкие губы сжались нитью.
— Мы убегали, — тихо произнесла она, — потому что он шел за нами.
— Кто «он»? — Свирин насторожился.
Пичугина взглянула на него затравленно, словно раздумывая: довериться или нет? Но что-то внутри переломило женщину, она потемнела лицом и глухо процедила:
— Пожалуйста, уходите. Вы все равно не поймете.
Инна подошла к Пичугиной и, дотронувшись до ее плеча, участливо сказала:
— Лариса, я вижу, что даже в этих ужасных условиях вы поддерживаете чистоту, заботитесь о детях. Объясните нам, что случилось? От кого вы прячетесь?
Пичугина полоснула Инну острым взглядом, и на миг в нем мелькнули отчаяние и мольба о помощи. Но уже в следующую секунду женщина отстранилась и сухо отчеканила:
— У нас все хорошо. Уходите.
— Где вы работаете? — Свирин вернулся к допросу.
— Санитаркой в больнице.
— Вам хватает на себя и детей?
— Мы неприхотливые.
— До переезда в барак вы жили на квартире, которая принадлежит вашему отцу, — продолжал Свирин. — Почему вы оттуда съехали? Папенька угрожал вам или детям?
— Мой отец умер! — вспыхнула Пичугина.
— Я в курсе, — холодно ответил Свирин. — Но раз он умер, то почему вы не живете в его квартире?
— Я оставила ее старшему сыну, — нехотя сказала Пичугина.
— Вашему родному сыну? — уточнил полицейский.
Пичугина кивнула и отвела взгляд.
— Он обижал Таню и Мишу? — давил Свирин, с прищуром глядя на женщину. — Навряд ли он радовался появлению приемных детей. Он вас поколачивал, и вы от него сбежали, так ведь?
Пичугина шумно выдохнула и ошпарила полицейского взором, полным ненависти и злости.
— Пошли к черту!
Полицейский ухмыльнулся:
— Гражданка Пичугина, сейчас мы уйдем, но будьте уверены, что скоро вернемся. На дворе сентябрь, но наступят холода, и этот барак превратится в морозильную камеру. Вы не сможете обеспечить безопасность Миши и Тани, и нам придется их отобрать. Будь моя воля, я бы сделал это уже сейчас. Мать из вас никудышная, и я вообще не понимаю, как вам разрешили усыновить детей…