Свирин хотел сказать что-то еще, но вдруг закашлялся. Инна заметила, как лицо Пичугиной исказилось мимолетным испугом, но уже в следующий миг она взяла себя в руки. Сверкнув глазами, женщина подошла к полицейскому и ткнула в него дрожащим пальцем.
— Да кто ты такой, чтобы судить? — сдавленным шепотом, словно опасаясь, что ее кто-то услышит, процедила она. — У тебя еще молоко на губах не обсохло!
— Лариса, послушайте… — Инна поспешила уладить конфликт, но Пичугина ее перебила.
— А ты вообще молчи, соплячка! — прошипела она. — Видно же, что бездетная. Вначале своих детей заведи, а потом решай, у кого их отбирать можно!
Инна попятилась к выходу и только сейчас поняла, что Свирин по-прежнему кашлял — надсадно, безостановочно, с присвистом. Выпучив глаза, он держался за шею, будто что-то мешало ему дышать.
— Все нормально? — испугалась Инна.
Полицейский закивал и махнул рукой в сторону двери: пора уходить.
Инна кинула взгляд на Пичугину. В тусклом свете, сочившемся сквозь полиэтилен на окне, та напоминала ведьму: худая, с растрепанными волосами, в длинном плаще. В ее черных глазах плавились безумие, страх и гнев.
— Я оставлю визитку. — Инна положила карточку на стол и выскочила из комнаты вслед за Свириным.
* * *
Они вывалились из барака, остановились у подъезда. Дождь прекратился, и сквозь тучи бледнело мутное солнце. Пахло жухлой листвой и гнилью. Свирин наконец прокашлялся и задышал полной грудью.
— Что за ерунда? — удивился он. — Чуть не задохнулся!
— Может, аллергия? В бараке очень пыльно.
Полицейский пожал плечами и, достав пачку сигарет, закурил. Инна недовольно на него покосилась, но ничего не сказала.
— Какой у вас план? — спросил Свирин, с наслаждением выпуская дым.
— Прямой угрозы жизни и здоровью детей в настоящий момент нет, поэтому для начала нужно разобраться, что довело Пичугину до такой жизни, а уже потом мы примем решение, как поступить с Таней и Мишей. Мне показалось, что женщина чего-то боится, но непонятно, почему она не идет на контакт.
— Что тут неясного? — Брови Свирина взметнулись. — Местные видели, как к Пичугиной в барак несколько раз приходил парень — предположительно ее родной сын Антон, оболтус двадцати трех лет. Говорят, сынуля прикладывается к бутылке, народ слышал ругань и крики. Думаю, он поколачивал мать и ее приемных детей, выгнал их из квартиры. Пичугиной просто стыдно в этом признаться.
— Зачем же он ходит в барак?
— Может, денег требует. Черт их знает, этих алкашей.
— Вы уже с ним разговаривали?
— После обеда собираюсь.
— Хорошо, тогда я наведу справки о детях. — Инна протянула визитку и Свирину. — Держите в курсе дела, товарищ лейтенант.
— Можно просто Егор. — Полицейский сверкнул улыбкой. — Я как раз хотел попросить ваш номерок — правда, по другому поводу.
Инна зарделась и, махнув на прощание рукой, застучала каблучками к автобусной остановке.
* * *
Свирин поднялся по лестнице на третий этаж хрущевки. Нашел нужную дверь и позвонил. Предстоял разговор с родным сыном Пичугиной, но полицейский думал не об этом: его мысли занимала Инна. Егор считал, что в отделе опеки и попечительства трудятся усталые пожилые женщины, и потому удивился, увидев симпатичную рассудительную девушку. Что держало ее на низкооплачиваемой службе, где она каждый день сталкивалась с искореженными судьбами?
Дверь распахнулась, вырвав Свирина из раздумий. На пороге застыл худосочный парень в заношенных майке и трениках.
— Антон Пичугин? — Свирин махнул удостоверением перед носом доходяги и, бесцеремонно оттолкнув его плечом, прошел внутрь. — Поговорить надо.
— А что случилось, командир? — Антон набычился, оскалив желтые зубы.
Они остановились в узкой прихожей, и Свирин бегло осмотрел нищенскую халупу: замусоленные обои, потертый линолеум, коробки с каким-то старьем.
— Хочу поговорить о вашей матери и ее приемных детях.
Антон, ухмыльнувшись, потер небритую физиономию:
— Я все ждал, когда это произойдет. Ну, идем, командир.
Парень провел Свирина в комнату и плюхнулся в затертое кресло. Егор, не дождавшись приглашения, устроился на шатком стуле. В комнате, заваленной хламом, было темно (свет едва пробивался сквозь плотные шторы), душно и пахло чем-то кислым. В углу в зарослях пыли валялись пустые бутылки из-под пива.