В Уистлер-холле меня поджидал новый, более приятный сюрприз - письмо, доставленное посыльным сразу после того, как я покинул особняк Уистлеров и отправился в Гайд-парк.
Красивым женским почерком на конверте было выведено имя адресата - моё имя, - а само содержание письма скорее напоминало короткую записку и гласило следующее:
"Мистер Майлз, прошу вас безотлагательно навестить меня в доме мистера Крафта. Все объяснения я дам вам при встрече.
Дорожащая вашим хорошим расположением к себе, Роуз Лилиан Оук".
Адрес, по которому я должен прибыть в дом Изавеля Крафта, был указан ниже, и тревожить тётю Луизу больше не было надобности. Не теряя ни минуты, я нанял кэб и оказался там так скоро, как только мог.
Изавель Крафт владел домом в Ноттинг-хилле, немного севернее Кенсингтона. Это был новый двухэтажный особняк с фасадом, украшенным классическим декором, говорящим о том, что его хозяин - человек преуспевающий в денежных делах и отличающийся изысканным вкусом, не имеющим ничего общего с вульгарной помпезностью.
Расплатившись с кэбмэном и пройдя через решётчатые ворота, я подошёл к двери и постучал в неё молоточком. Открывший дверь дворецкий принял у меня трость и цилиндр и проводил в гостиную с большими, пропускающими в комнату много света окнами, драпированными зелёными бархатными шторами. Мебель была в тех же спокойных тонах, с тканым золотым рисунком. Два глубоких кресла с высокими спинками умышленно стояли друг против друга, пододвинутые к бездействующему в это время года камину. Между ними находился круглый кофейный столик.
В одном из кресел сидела миссис Элизабет Оук.
- Мистер Адам Майлз, - дворецкий объявил о моём появлении и вышел из комнаты.
Миссис Оук поднялась из кресла и приветственно протянула мне руку для поцелуя.
- Вижу, вы удивлены, мистер Майлз, - ровным голосом произнесла она.
- Признаться, да, - так же спокойно ответил я, не желая делать миссис Оук свидетельницей моих переживаний, но нехорошее предчувствие уже витало под высоким потолком комнаты, грозя опуститься ниже. - Сегодня днём я получил записку, в которой мисс Роуз любезно пригласила меня навестить её в доме мистера Крафта.
Миссис Оук приопустила водянистые веки на выцветшие глаза, а широкий, грузный подбородок, наоборот, приподняла вверх.
- Записка при вас? - осведомилась она.
- Да, - честно ответил я. С тех пор, как она попала ко мне в руки, я не расставался с ней ни на миг. И в самом деле! Не мог же я выбросить нечто, написанное рукой моей дорогой Роуз! ("Моя дорогая Роуз" - я смел так называть её про себя, повстречав только дважды, но больше всего моя душа желала увидеть её в третий, в четвёртый раз и так далее, а потом и вовсе не отпускать от себя ни на шаг.)
- Вы позволите взглянуть на неё? - тон миссис Оук сделался требовательным.
Рассудив, что содержание короткого письма некоим образом не может навредить молодой девушке и, желая подчеркнуть серьёзность своих намерений, я вынул письмо из кармана сюртука и протянул его Элизабет.
- Благодарю, - приняв у меня письмо, она, нисколько не интересуясь его содержимым, разорвала адресованную мне записку в мелкие клочки. В ответ я воззрился на неё хмурым взглядом, требующим немедленных объяснений, но миссис Оук опередила меня: - Не сочтите за грубость. Присаживайтесь, мистер Майлз, - она указала мне на кресло, и сама опустилась в стоящее напротив, аккуратно сложив жалкие обрывки на край стола. - Думаю, вас ещё больше удивит то, что это я написала вам письмо и пригласила сюда от имени дочери.
Я молча сел в предложенное мне кресло. Миссис Оук смерила меня внимательным взглядом и продолжала:
- Не сердитесь на меня, мистер Майлз. Поверьте на слово, всё сделанное - только на благо вам и Роуз. Моё вмешательство может показаться вам неуместным, но именно сейчас я не могу позволить себе оставаться в стороне, когда решается счастье и судьба двух молодых людей.
- Если вы имеете в виду совместное счастье мистера Крафта и мисс Роуз, то, как я успел заметить, ваша дочь не приходит в восторг от предстоящего брака. Я наблюдал их вместе и, не рискуя ошибиться, могу утверждать и утверждаю: мисс Оук не питает к Изавелю Крафту большой привязанности. Я прекрасно понимаю, насколько дерзки мои слова, и, очевидно, вы полагаете, что я говорю только из чувства эгоизма, но, как и мистер Крафт, я способен предложить мисс Оук достойное содержание и сделать предложение хоть сегодня. Я настроен очень серьёзно, миссис Оук, и прошу вас позволить Роуз выбирать между мистером Крафтом и мной самостоятельно.
Очевидно, мои слова произвели на эту женщину большое впечатление, так как её холодный кошачий взгляд смягчился, а тон, которым она повела беседу, стал теплее. По крайней мере, мне так показалось тогда. Но теперь я думаю, это был всего лишь неразгаданный мною трюк, применённый, дабы усыпить бдительность и завоевать хоть толику доверия.
- Мистер Майлз, - медленно проговорила Элизабет Оук, - я нисколько не сомневаюсь в вашей порядочности. Я вам верю. Но... Хорошо ли вы знаете мою дочь?
- Я видел её дважды и дважды с ней разговаривал - вполне достаточно, чтобы она оставила неизгладимый след в моём сердце.
- Вы просто очарованы ею, мистер Майлз, - со вздохом произнесла миссис Оук. - Я прежде всего мать, и не собиралась говорить вам всего... Но, учитывая ваше заявление..., - она явно колебалась, не решаясь на неведомый мне поступок. - Видите ли, мистер Майлз, - наконец произнесла Элизабет Оук. - Роуз всегда была очень болезненным ребёнком. Я дала ей жизнь слишком поздно, и, когда она родилась, сперва, её даже приняли за мёртвую... Только стараниям доктора Корнвика, старинного друга нашей семьи, и, конечно же, Божьей помощи она обязана собственной жизнью. Те несколько минут, которые она не дышала, сильно сказались на физическом и душевном здоровье. Конечно, её речь и поведение могут показаться со стороны вполне обычными. Но, скажу вам откровенно, Роуз чрезмерно склонна к всякого рода фантазиям и выдумкам. Часто она видит такое, чего нет на самом деле и - хуже того, - выдаёт видимое за действительное.
- Что вы хотите сказать этим? - мрачно спросил я.
- Роуз больна, мистер Майлз, неизлечимо больна. Она страдает от галлюцинаций и резких перепадов настроения. Совершенный восторг может смениться в ней глубокой апатией или продолжительной истерикой. И то расположение, которое она сейчас выказывает вам..., никто не может гарантировать, что завтра её отношение к вам не изменится.
Видно, растерянность на моём лице была столь заметна, что миссис Оук приободрилась, и её голос под конец стал совершенно твёрдым и убедительным.
- Восемнадцать лет назад в нашей семье случилась трагедия, которую мы много лет успешно скрывали от окружающих. И впредь я надеюсь на вашу порядочность.
Я молчал. Смысл сказанного медленно доходил до моего сознания, и оно отказывалось его принимать. Хуже всего было то, что все мои мысли и переживания были написаны у меня на лице.
- Вам трудно поверить. Понимаю, - посочувствовала Элизабет Оук. - Но не думаете ли вы, что я намеренно оговариваю собственную дочь?
Я отрицательно покачал головой.
- Я говорил с мисс Оук, и она представлялась мне абсолютно адекватной... Но, позвольте, как же тогда её помолвка с мистером Крафтом? - задал справедливый вопрос я. - Или на него признаки душевного расстройства Роуз не распространяются? Может быть, вы держите его в неведении касательно состояния её здоровья? Ответьте мне, миссис Оук, и, клянусь честью, все ваши слова останутся только между нами!