Я отвернулся, делая вид, что ничего не заметил, и подумал, — какие, однако, страсти в девять-то лет.
— На обед пиццу будешь? — спросил я.
— Пиццу? — девочка задумалась. — Не знаю, буду, наверное.
— Ты, что пиццы никогда не ела?
— Не-а, — беззаботно ответила Маша.
Я позвонил в «Папа Джонс», заказал большую, морскую на тонком тесте. До дома оставалось уже недалеко, и, несмотря на пробки, были все шансы приехать раньше, чем ее привезут.
— Тапочки у тебя есть? — Маша топталась на коврике у двери.
— Тапочки? Нет, тапочек нет. Вытри ноги и проходи так. На улице сухо, особой грязи нет.
Девочка продолжала стоять как приклеенная. Я задумался, вспоминая.
— Подожди, щас поищем.
Залез в тумбу для обуви и в глубине нашарил пару зайчиков. У одного было оторвано ухо.
— Вот, померяй, от девушки одной остались.
Тапочки оказались почти впору.
— В ванную заходи, руки мыть.
Я отрегулировал воду. Маша стояла рядом и крутила головой, разглядывая душевую кабину.
— Ручки давай, — сказал я.
Девочка протянула руки. Я намылил их жидким мылом.
— Ты что, мне будешь руки мыть? — удивленно спросила она.
— Ну, да. Всем моим девушкам очень нравилось, когда я мыл им ручки. На этом, собственно, они и горели, — мечтательно улыбнулся я.
— Они что, маленькие были? Только маленьким руки моют.
Вода с рук девочки текла почти черная.
— Я бы не сказал, что они были маленькими, обычные девушки, взрослые.
— Глупость какая, не понимаю, чему тут нравиться.
— Доживешь до двадцати лет, поймешь, — усмехнулся я, вытирая ладошки и пальчики. — Ногти надо подстричь, черные все.
— А вот ногти на правой руке стричь не умею, — призналась Маша.
— Подстригу, — успокоил я.
Раздался звонок в домофон. Привезли пиццу.
Маша съела половину, и смотрела еще на кусок. Я положил ей на тарелку. А я-то надеялся, что останется и на ужин. Ладно, поужинаем в кафе под домом. Других вариантов все равно не было. Одинокий, холостой мужчина, я как-то не особо склонен к занятию кулинарией.
— Ну, пошли устраиваться, — сказал я после обеда.
Для Маши была выделена спальня.
— Это будет моя кровать? Какая огромная.
Я кивнул. Таких, как она, на кровати могло комфортно поместиться штук шесть.
— Туалетный столик и пуфики уберу, купим обычный компьютерный стол. Пока заниматься будешь в другой комнате. В школу устраиваться пойдем завтра. Часть полок в шкафу уже освободил, можешь сейчас разложить свои вещи, я помогу. Потом съездим к тебе, заберем зимнюю одежду и что тебе еще понадобится.
Я оглядел комнату,
— Телевизор ночью не смотреть. Дом панельный, звукоизоляция плохая, соседи прибегут. Курить только на балконе, даже зимой.
— Я не курю, — пораженно ответила девочка.
— Сейчас не куришь, а что будет года через три, никто не знает.
— Ты разрешишь мне курить?
— Я тебе все разрешу. Терпеть не могу что-то запрещать.
Девочка долго молчала, потом сказала:
— Но ты же запрещаешь смотреть ночью телевизор.
— Да, — согласился я. — Противоречие. Но жизнь и состоит из сплошных противоречий.
— Ты странный, — задумчиво сказала Маша.
— И желающий странного, — кивнул я. — Пошли в другую комнату.
В другой комнате стоял диван, на котором теперь мне придется спать, пара глубоких кресел, фальшивый камин с электрической подсветкой, наследие одной из моих жен, и компьютерный стол со старым стационарным компьютером.
— Комп отдам тебе, когда купим новый стол, — ткнул я пальцем в монитор. — Можно бы перетащить и этот, но он слишком здоровый, в комнате будет не повернуться.
На кухне зазвонил телефон.
— Твой, — сказал я Маше. Девочка опрометью бросилась бежать. Я прислушался. Ее разговор оказался коротким: «Привет. Я потом перезвоню».
— Приятель звонил? — спросил я, когда она вернулась в комнату.
— Подружка. В соседнем подъезде живет. Вместе в школу ходим, — объяснила Маша.
— Та, которой ты из машины звонила?
Девочка кинула.
— В одном классе учитесь?
Маша кивнула снова.
— Она не очень хорошая подружка, правильно?
— Да, не очень, — согласилась девочка.
— Но другой нет?
Маша промолчала.
— Хочешь, можем съездить к ней в гости?
Маша промолчала снова, а потом спросила:
— А ты разрешишь мне не ходить в школу?
— Я-то разрешу, — пожал я плечами. — Но в нашей стране обязательное среднее образование. Поэтому восемь классов тебе придется закончить. Хоть чучелом, хоть тушкой.