Он протягивает руки вперед и аккуратно собирает бумаги. Складывает их в серую папку. Ну вот, показал, что я просила, ответил на вопросы и аудиенция закончена. Я могу проваливать.
– Почему не сейчас?
– Эрика…
– Просто ответьте. Вы получаете деньги за работу. Мои деньги.
Он кривится, но не спорит. Пусть я еще не вступила в наследство, но рано или поздно получу все активы. И деньги-то все равно мои. Моей семьи. И никакой Ян Давидович не помешает мне быть той, кем я родилась.
– Потому что ваш отец так решил.
– Решил, что девчонка не может управлять компанией и грамотно распоряжаться состоянием.
Адвокат недовольно фыркает, но соглашается. Конечно же!
– Потому что он не знал, что случится с ними. Вот если бы он… – мой голос дрожит.
– Эрика, это его слово. Последнее слово и я его исполняю уже семь лет. И продолжу исполнять, пока вам не исполнится двадцать пять.
Цифра, которую я ненавижу.
– Это еще семь лет!
– Достаточно, чтобы получить хорошее образование и набраться опыта. Вы можете учиться быть управленцем или заняться частной галереей. Всё, что пожелаете, Эрика. И двадцать пять – это только начало вашей жизни. Не торопитесь.
Я надуваюсь как воздушный шар. Это во мне кипит злость, а ее пары, выделяемые при нагреве, туманят голову.
– Я готова ждать, но если с него снимут опеку. Пусть и дальше управляет компанией, раз так хотел папа, – ворчливо отвечаю, проговаривая про себя финальную часть фразы: «а после я вышвырну его».
Петр Сергеевич негодует. Он не понимает, почему я так ненавижу своего опекуна, но это его не касается. Я лишь хочу получить свое и убрать того, кто мне мешает.
– Вы и так получаете очень много.
– Карманные деньги, – кривлю ухмылку.
Адвокат кивает. Кажется, его шейные шарниры заело и теперь он как болванчик: на каждый вопрос – кивок.
– А еще вам оплачиваются жилье, машина, водитель, прочие работники, одежда, еда, развлечения, учеба. Мне все перечислить?
– Достаточно.
Он прав. Пока я училась в школе, за мной был уход по высшему разряду. Уборщики, повара, репетиторы, даже водитель, который оказался очень приятным мужчиной чуть за сорок, с которым мы всегда болтали. Он и сейчас возит меня, но сегодня я предпочла отказаться от его услуг. А если опекун следит за мной? Узнает, что я приехала сюда и надавит на адвоката. Хотя Петр Сергеевич может и сам ему все рассказать.
Я никому не могу доверять.
– Пожалуй, я пойду.
Поднимаюсь со стула, грациозно поправляю платье, которое надела специально, чтобы произвести на адвоката положительное впечатление. Хотела, чтобы он видел во мне взрослую девушку, а не ребенка. Не получилось.
– Эрика…
– Спасибо.
Поднимаю раскрытую ладонь перед собой, давая понять – мы поговорили. Он качает головой и замолкает. Чтобы Петр Сергеевич не хотел мне сказать, пусть лучше оставит при себе. Я и так на грани.
Еще семь лет терпеть опекуна. Ненавижу. Лучше бы он разбился на том вертолете, а не мои родители.
Поднимаю свою сумочку, прикусывая щеку с обратной стороны, – так я сдерживаю гнев, и выхожу из кабинета. Вслед мне летит прощание, но я молчу. Не могу говорить. Рот наполнен слюной с металлическим вкусом. Я прикусила щеку до крови.
Миную приемную. Опять прощание, которое я едва ли слышу. Спускаюсь, поражаясь, что ноги все еще двигаются, хотя чувствуются деревяшками. Напротив главных дверей, ведущих в это здание, стоит белоснежная машина Лекси. Моя подруга. Наверное, единственная. Она машет мне рукой.
Глава 2
Сегодня я предпочла, чтобы моим водителем стала одноклассница. Та, которой я могу доверить свои слезы.
Кстати, ее настоящее имя Александра Степанова. Но она ненавидит свое имя также сильно, как я ненавижу опекуна. Только причины разные. Ей кажется, что родители слишком просто ее назвали, а мои вон придумали и выпендрились. Лекси хочет такого же внимания. Ее желание выделиться всего лишь зависть, и я знаю об этом, но с ней просто. Просто потому, что она знает, кто я настоящая и дружит со мной. Хотя, в этой дружбе виноваты мои мифические деньги. Пусть и так. Мне достаточно и такой «дружбы».
Лекси хмурится, когда видит мое печальное лицо. Я забираюсь в салон, в котором прохладно и приятно пахнет. Лекси тянет ко мне руку и треплет волосы.
– Эй, ты чего?
Пожимаю плечами.
– Совсем жопа, да? Что этот старикан сказал?
Я хочу вывалить на нее всё, что думаю: всю ту злость, которая рвет на части, но сухо пересказываю слова адвоката. Лекси шипит.