Пф! Какие мы нервные. Ничего, проветрится, остынет.
Разворачиваюсь к замолчавшим операм.
— Он всегда у вас такой? — спрашиваю у них. Надо же понимать, к чему готовиться.
— Не-е-е, — тянет парень в стильном светло-сером свитере. — Только когда секса долго нет.
Остальные похабненько улыбаются. Как в седьмом классе на уроке биологии, честное слово. Ответить что-то надо. В мире мужчин секс давно превратился всего лишь в потребность удовлетворять животные инстинкты и в повод поржать друг над другом при случае.
Это же так весело, правда? Зажать какую-нибудь девочку в клубе, шептать на ухо, что ей обязательно с ним понравится…
Но мне предстоит работать в этой команде, а значит надо подстраиваться и я вспоминаю как еще в Академии МВД наши немногочисленные девчонки отвечали таким вот шутникам.
— А что так? Проблемы? — у меня даже получается улыбнуться им в ответ. — Если что, могу дать контакты хорошего мужского врача, — это, кстати, чистая правда. Знакомый не столько мой, сколько родителей, но это сейчас не имеет значения. — Или… венеролога, — предлагаю еще один вариант. Ну а вдруг у Хама зудит в трусах, поэтому он такой агрессивный. — А то мало ли.
— Тьфу-тьфу-тьфу. Что ты несешь, женщина?! — возмущается татуированный, картинно постучав кулаком по своему лбу.
— Давай знакомиться что ли, — посмеиваясь, ко мне подходит двухметровый амбал. — Дэн, — протягивает крупную ладонь. Осторожно пожимаю кончики его пальцев, потому что так принято. Тут же прячу руки в карманы, чтобы больше никого из них не пришлось трогать.
— Егор, — кивает от окна еще один опер. Вот и пусть там стоит. Идеальное расстояние.
— Илья, — козыряет тот, что за ноутом.
— Шаман, — степенно склоняет голову татуированный.
— А я…
— Иванна Яновна, — мы запомнили, — его губы вздрагивают в очередной чуть насмешливой, снисходительной улыбке. По коже проходится холодок и только закалённая сила воли помогает мне устоять на месте.
— Можно просто Ива, — моей внимание привлекает большая магнитная доска на стойке с колёсиками, стоящая в самом углу просторного кабинета. — Можно? — киваю на неё.
— Это материалы расследования, — разговаривают со мной как с маленькой.
— Я в курсе, спасибо, — медленно прохожу мимо них к доске.
Чувствую на себе внимательные, сканирующие взгляды. Дернув плечом, пытаюсь скинуть их с себя, и сосредотачиваюсь на схеме. Её и нет как таковой. Несколько ужасных, трагичных фотографий, от которых сердце болезненно сжимается и в желудке начинается настоящая война.
До тошноты все внутри стягивается тугими узлами. Будь там просто труп, но там… Ребенок, черт бы их побрал! Видеть растерзанную, бледную малышку физически больно.
Зажимаю рот ладонью. Дышу…
Надо абстрагироваться от эмоций. Взять себя в руки. Эти же, стоящие за спиной, сожрут, если показать им хоть каплю слабости. И я вхожу в рабочий режим, рассматривая представленные на доске материалы будто немного со стороны.
У оперов еще ничего нет по этому делу. Возле ряда фотографий с места происшествия нарисован большой овал, в котором черным маркером небрежно написано: «Педофил», а рядом стоит большой вопросительный знак.
— Не надо девочкам на такое смотреть, — неожиданно раздается у меня над ухом.
Рефлексы срабатывают мгновенно. Разворачиваюсь, хватаю мужчину за плечо, резким рывком наклоняю на себя, бью коленом в живот, выбивая воздух из лёгких. И пока он хрипит и кашляет от неожиданного отпора, делаю подсечку, разворачивая его и через болевой захват роняя лицом в пол.
Встав на одно колено, второй ногой упираюсь с другой стороны от Егора, зафиксировав и себя в устойчивом положении, и его. Дернется, будет очень неприятный и долго заживающий перелом.
В кабинете слышно только его и мое дыхание. Остальные опера смотрят на меня неприлично приоткрыв рты. Шаман закрывает его первым, клацнув зубами и приподняв брови от удивления. Двухметровый Дэн отставляет кружку на стол и этот звук тоже кажется слишком громким.
— Божечки-кошечки… — выдает он.
В помещении становится еще тише. Лежащий подо мной Егор даже сопеть перестает. Да и я задержала дыхание, пытаясь переварить услышанное. Все взгляды переключаются на Дениса.
— Да твою мать! Настя! — здоровяк с досадой ударяет кулаком по своему бедру.
Это становится спусковым крючком для волны громкого смеха, взорвавшего наконец эту давящую тишину.
Отпускаю Егора, поднимаюсь, делаю пару шагов в сторону от него. Опер разворачивается на спину, протягиваю ему руку как знак временного перемирия. Продолжая ржать, он принимает мою помощь и встает на ноги.
— Впечатляюще, — подмигивает мне.
— Спасибо, — улыбаюсь, чувствуя, как внутренние пружинки одна за одной начинают разжиматься, но тут же снова приходят в тонус.
Дверь распахивается. Входит Макс с таким недовольным лицом, что сразу становится понятно, война в самом разгаре.
Глава 6. Максим
Размашистым шагом иду в кабинет начальства. И так злой, как собака. Спал от силы часа два и то в рабочем кресле, а тут вот это недоразумение. Охренели что ли в конец? Еще только бабы мне не хватало для полного счастья! Надеюсь, это просто ошибка. Потому что, если чья-то идиотская шутка — завалю нахрен, чтобы не размножались.
Дверь в кабинет Стаса приоткрыта. Решительно толкаю и вхожу в кабинет.
— Марьянин, ты охренел? — рявкает начальник ОМВД, словно только и ждал меня. — Стучаться не учили?
Да блядь! Специально что ли подстроил, чтобы выдрать?
— Это срочно, — цежу сквозь зубы.
— Выйди и зайди, как положено, — сверлит строгим глазом. Спорить бессмысленно, все равно додавит. Если уж Волков взялся кого-то строить, то с большей долей вероятности доведет дело до конца.
Психую и выхожу. Прикрываю за собой дверь и шумно выдыхаю, смиряя эмоции внутри. Громко стучу и, услышав короткое «да», открываю дверь.
— Товарищ полковник, разрешите?
— Заходи, — довольно усмехается Стас и откидывается на спинку кресла. — Че у тебя за пожар?
Закрываю дверь и подхожу ближе, чтобы не орать на весь отдел.
— Какого хрена ты творишь? — шиплю зло.
— Вот щас не понял, — Стас хмурится и бегает по моему лицу внимательным взглядом.
— Бабу в СКП! Ты охренел? — взрывает меня.
Сам не знаю, что меня бесит больше. То, что это баба. Или то, что это именно та баба. Безусловно задела, но не до такой степени, чтобы быковать. Я уж и забыл о том инциденте.
— Тон попроще сделай, — сухо бросает Стас и подозрительно прищуривается. — Забыл с кем говоришь?
— Это ты по ходу забыл, что мы здесь не в бирюльки играем, — звучно припечатываю ладони к столешнице. — Я че с ней в полях буду делать? Сопли подтирать?
Выдыхаю и качаю головой. Все же бессонная ночь и лошадиная доза кофеина не пошли на пользу. Заряд энергии стремительно испаряется, а вместе с ней и работоспособность.
— Разберешься не маленький, — хмыкает начальник. — Что-то еще?
— Стас, — напряженно смотрю на него. Он же не может не понимать, что творит?
— Это решенный вопрос. Приказом сверху.
— Не гони, — криво усмехаюсь. — Я узнавал…
Но Стас не пробиваемый. Ни один мускул не дергается на его лице.
— Личная просьба Ямпольской, — все же признается он. — Доволен?
— Заебись, — тяну я. — Ты своей бабе отказать не можешь, а девку под пули подставляешь!
— Че ты несешь? — рычит Стас, по инерции вскакивает и дергается в мою сторону.
— Не жалко? Молодая совсем, симпатичная. Грохнут же!
Я перегибаю, но сдерживаться не получается. Нет больше ресурса. Выжгло все нахрен волной ярости. Бесит такая безответственность. Совсем не думают о последствиях, а потом хороним с почестями.
— Ты от меня-то чего хочешь? — шумно выдыхает и плюхается обратно в кресло. — Понимания? Я понимаю, но… — театральная пауза и мое сердце замирает. — Она остается!