По дороге эти двое размножились до пятнадцати — оно и понятно, пешком идти долго, а транспорта у них нет, раз из сквера не разъехались, а разбежались в разные стороны. Дальше, вместо того, чтобы осторожно копать, соответствуя самоназванию и не привлекая внимания правоохранительных органов, эти пятнадцать человек выбежали под дождь в центр города, где принялись с чувством, с толком, с расстановкой портить муниципальную собственность.
И теперь Киту предстояло встать во главе группы захвата с незарегистрированным — предположительно — «Макаровым» наизготовку.
Просто праздник какой-то.
Хорошо еще, шеф не поддерживает начинаний и устремлений Царицы-Крокодилицы. Насчет «расстрельной команды» он верно сказал.
— Нет, вы только посмотрите на него, — не сдержала негодования Аделаида Богдановна.
В допросной, перед стеклом, прозрачным только с одной стороны, кучковались два опера из экономического отдела — Кит поздоровался с ними за руку — и молоденький охранник-сержант. Оперов смыло сразу, как только Аделаида Богдановна освободила дорогу. Сержант вытянулся по стойке смирно и уставился перед собой. Жестикуляцию шефа он заметил не сразу, пришлось Киту самому указать ему на дверь.
Ничего такого уж выдающегося по ту сторону стекла не наблюдалось. Ну да, мелкая мразь, свинья-свиньей. Буквой «зю» завязался, чтобы и наручники не впивались, и ноги в грязных «гадах» на стол положить. С подошв уже насыпалось.
— Наколки прокинули? — уточнил Кит, отметив переизбыток нацистской символики на тощих бицепсах задержанного.
— Наверняка, — шеф сделал страшные глаза за спиной у Аделаиды Богдановны. — Иди уже, беседуй.
— Есть, — Кит снова поймал себя на том, что снова проверяет удостоверение. Да что ж за напасть такая! Прямо нервный тик.
На пороге мельком оглянулся — шеф вцепился в очки, Аделаида Богдановна, побледнев сквозь слой косметики, прилипла к стеклу. Ноздри раздуваются, глаза горят ненавистью. Натуральная ведьма, только что волосы не шевелятся.
Кит прошел к подозреваемому и закрыл за собой дверь:
— Здравствуйте, Геннадий Юрьевич. Вам удобно? — сдвинув стул так, чтобы оказаться подальше от грязной обуви, серьезно спросил он.
— Нормально, — буркнул задержанный.
Несло от него соответственно виду.
— Вы знаете, за что вас задержали? — продолжил Кит.
— Понятия не имею, — Геннадий Юрьевич то ли руками дернул, то ли скрещенными на столе ногами — опасно покачнулся и едва не загремел вместе со стулом на пол. — Требую адвоката, — восстановив равновесие, заявил он.
— Вы бы сели нормально, — посоветовал Кит. — Тут везде камеры, заявить, что вас на допросе избили, не получится. Свалитесь — руки вывернете, копчик отобьете. Оно вам надо?
— А ты мне в душу не лезь, полицай недоделанный, — заявил Геннадий Юрьевич, звучно втянув сопли. — У нас свободная страна, как хочу, так и сижу.
В подтверждение словам он снял со стола ноги и осторожно примостил вниз. Судя по лицу, ему стало гораздо легче.
— С какой целью явились в город Нижнеморск? — Кит пожалел, что не взял в допросную планшет или хотя бы просто бумагу с ручкой.
Выглядел Геннадий Юрьевич откровенно неприглядно, а пах и того хуже. За письмом проще отстраниться, без него же приходилось смотреть в откровенно дегенеративную физиономию с водянистыми глазками и редкими высветленными волосёнками.
Жаль, при составлении словесных портретов не приветствуются описания типа «гибрид свиньи и крысы» — Геннадия Юрьевича характеризовало бы полностью.
— В море купаться, — расплылся в желтой и щербатой улыбке задержанный.
К двадцати четырем годам Геннадий Юрьевич лишился четырех зубов: двух передних снизу, правого переднего сверху и левого клыка тоже сверху. В качестве особых примет пока сойдет. В смысле, на первое время, пока остальные еще на месте.
— И что вам помешало? — видя, что продолжения не будет, задал Кит следующий вопрос.
— Вы и помешали, — откинулся Геннадий Юрьевич на спинку стула. — Мы с друзьями культурно отдыхали в парке, а тут ваши налетели и давай ласты крутить! За что?! — рванулся он к Киту всем телом через стол. Не достал, естественно. — Где мой адвокат? Я требую адвоката!
— Если вы считаете, что вам нужен адвокат, мы, разумеется, его предоставим, — успокоил Кит. — Только он вам действительно нужен? Адвокат предоставляется только нарушителям. Вы точно уверены, что что-то нарушили? Иначе никакого адвоката.
— Абсолютно уверен, — Геннадий Юрьевич неожиданно оказался еще тупее, чем выглядел. — Я в ваш фонтан насцал, — гордо заявил он. — Адвоката сюда давайте.
— Ну, это не нарушение, — отмахнулся Кит. — Штраф заплатите, и все.
— А свастика считается?
— С какой стороны посмотреть, — Кит сделал вид, что раздумывает. — Надо понимать, с какой целью рисовали — если просто для эпатажа, как ваши наколки, — кивнул он на руки задержанного, — то мелкое хулиганство. А вот если декларация, то уже серьезнее. Тогда и адвоката можно.
— Декларация! — азартно выпалил Геннадий Юрьевич. — Считаю, что фашизм — самая правильная форма управления. Если бы не коммуняки поганые, мы бы сейчас все натуральным баварским квасили, а не вашей сраной Балтикой.
О, как.
В закрытом помещении запах от Геннадия Юрьевича становился все более концентрированным. Кита еще не подташнивало, но глаза уже резало.
— Наверное, вы правы, — якобы сдался он. — Адвоката вам, возможно, предоставят. Хотя… Если с отягчающими, то есть по предварительному сговору с сообщниками, тогда на все сто процентов дадут.
— Это как? — не понял Геннадий Юрьевич.
— Имена, фамилии, клички тех, с кем в парке отдыхали. Может, адреса вспомните.
— Гы-ы-ы, — дошло до Геннадия Юрьевича. — За дурачка меня держите, хотите, чтобы пацанов сдал, — осклабился он. — Не выйдет! Либо адвоката давайте, либо выпускайте.
Не вышел номер. Да и ладно. Придурок уже столько наговорил, что допрос явно не последний. Хоть с адвокатом, хоть без. А судя по предыдущему месту жительства, где Геннадий Юрьевич умудрился из участников грабежа в свидетели переквалифицироваться, у следака сложностей с вычислением остальных не возникнет.
— Как скажете, — Кит пожал плечами и встал.
— Всё, что ли? — удивился Геннадий Юрьевич. Откинулся на стуле и попытался снова взгромоздить ноги на стол. — Вертел я вас и вашу полицию. Вы — позор нации, вас всех к стенке надо, чтобы генофонд не портили.
Ноги никак не громоздились, мешали прикованные к столу наручники. Наверное, в прошлый раз ему пришлось изрядно потрудиться, чтобы нужную позу принять.
— А стрелять из чего будете? — наудачу спросил Кит, уже стоя в дверях.
— Найдем, — загадочно пообещал Геннадий Юрьевич. — Адвоката требую. Адвоката! — стуча по столу заорал он.
Кит молча вышел. Едва успел дверь за собой закрыть, как наперерез из смежного помещения вылетела разъяренная Аделаида Богдановна.
— Нет, вы это слышали? Вы слышали?
Царицу трясло. Действительно трясло — без преувеличений.
— Тише, — шикнул он, кивнув через плечо на дверь, и шагнул вперед, вынуждая выйти из предполагаемой зоны слышимости.
Пахло от Аделаиды Богдановны умопомрачительно. Особенно по контрасту.
— Что вы теперь скажете?! — вылетев в коридор, развернулась она к Киту. — Это же… — слов ей явно не хватало, поэтому в ход пошли руки.
Кит бы его помыл, потом напугал, чтобы имена сообщников узнать, а потом направил на психиатрическое освидетельствование. Полезный член общества из Геннадия Юрьевича вряд ли получится, но при правильном лечении и под наблюдением можно попробовать приобщить к какому-нибудь несложному делу. Улицы, там, мести или общественные туалеты чистить.
Но говорить об этом здесь и сейчас было явно не в тему.
— Н-да, дела, — в коридор вышел Шугарин. — Ловко ты его развел. Года на два, как минимум.