Между гидом и Михаилом Корниловым установились странные отношения. С одной стороны, японец удивлялся любви русского к его родине, упражнениям «простого полицейского» в японском языке, знанию обычаев, истории и географии Страны Восходящего Солнца. Но, с другой стороны, русский частенько не мог сдержаться и отнимал его хлеб, вернее, его коку риса. Вчера, например, когда гид рассказывал о верной жене Кэсе-годзен, этот русский добавил, что убийца Морито исправился, встал на верный путь, ушел в монастырь, где прославился крайней аскезой, то есть искупил свою вину. Что же касается Кэсы, то у них в Петербурге, в Эрмитаже, есть оба участника этой драмы на старинных гравюрах. Японец-гид все также улыбался, но теперь каждый раз краем глаза наблюдал за Корниловым и внутренне напрягался, ожидая очередной реплики от этого «ненормального русского полицейского».
– Вот почему у русских процветает мафия и коррупция, – говорил он своему коллеге по работе. – Вместо того, чтобы учить криминальные науки и ловить преступников, они изучают японский язык и нашу культуру. Русских нам никогда не понять, но боюсь, что нас они уже почти поняли. Завтра будет экскурсия в Нару. Боюсь, опять этот русский полицейский будет торчать своими знаниями выше храмовой пагоды…
Отель находился в двух минутах ходьбы от вокзала. Но не успели они пройти и несколько десятков метров по современной японской столице, как Аня дернула мужа за рукав и сердито прошептала:
– А это что такое?
Около красочного рекламного щита, мало обращая внимание на прохожих, целовалась влюбленная парочка.
– Что тебя так возмутило? – удивился Михаил. – Целуются парень с девушкой. Ничего особенного.
– Как ничего особенного, Корнилов? – Аня чуть не оторвала ему рукав. – Это же возмутительно!
– Какая ты, оказывается, пуританка. Не замечал раньше.
– Брось валять дурака. Не они меня возмущают, а ты. Кто мне полчаса назад впаривал про японское лизание взамен поцелуев? «Японцы никогда не целуются»! Палец вверх поднимал! А вон на рекламном щите что по-твоему? Скажешь, это тоже хи… – …хитоманэ. Просто мои сведения о Японии несколько устарели. Это все японская молодежь! Безобразие! Куда мы катимся? В чьи руки мы передадим Страну Восходящего Солнца?! Скоро последним носителем японских традиций станет скромный следователь из Петербурга. Какое падение нравов…
– Не нравов это падение, – поправила его Аня, – а твоего рейтинга как заслуженного японоведа органов внутренних дел. Признавайся сразу, Корнилов, когда ты еще успел за эти дни навешать мне на уши черной японской лапши?
– Вообще, теперь буду молчать, как на допросе, – обиженно пробубнил Михаил.
– Японская железная дорога «синкансэн» имеет протяженность более двадцати тысяч километров… Японские поезда никогда не опаздывают. Опоздание поезда в десять минут станет сенсационным материалом на первых полосах японских газет… Я не успею рассказать вам и самого главного о синкансэн, как мы уже будем на станции Нара…
Корнилов молчал, глядя в окно. Зато гид-японец чувствовал себя уверенно, говорил ровно, тщательно интонируя фразы. За окном вагона один вид сменялся другим, словно кто-то менял диапозитивы в стекле стоящего вагона. На движение не было ни малейших намеков вроде толчков, рывков, покачиваний.
– Медвежонок, ты что, обиделся на меня? – Аня прижалась на секунду к плечу супруга, будто ее качнуло вместе с вагоном поезда. – Ты обратил внимание, что японский поезд похож на пулю? Представляешь, мы находимся внутри пули, летящей в какую-то цель. Мы несемся над рыбацким поселком, чайными плантациями… – …на фоне Фудзиямы.
– Что, и тут тоже вид на Фудзияму? – удивилась Аня.
– С правой стороны.
– Интересно, в Японии есть место, где не видно Фудзиямы?.. Так вот, Медвежонок, мы несемся с тобой внутри пули к далекой, заветной цели. Правда, здорово? Что ты молчишь? Тебе как человеку с ружьем, то есть с оружием, эта фантазия должна быть близка.
– А если нас выпустили из нарезного оружия? – спросил Михаил.
– При чем здесь нарезное оружие? – не поняла Аня.
– Если из нарезного, мы бы вращались вокруг своей оси со страшной скоростью. Никакого вида на гору Фудзи! Вот было бы весело!
Аня поморщилась и отодвинулась от повеселевшего мужа.
– Меня сейчас укачает, – сказала она.
– Ты попадешь на первые полосы японских газет. Впервые в японском синкансэн кого-то укачало!
– Это меня от тебя укачивает, – Аня стукнула его кулачком по коленке, как невропатолог.