Ракита ринулся туда. За углом Дардык, стоя без укрытия, встретил его выстрелами. Ракицкий как на дуэли также садил в него в дикой ярости. Он потерял только что своего лучшего друга, крестного отца, духовника. Кого еще вмещал в себя для него Никифор?
Дардык уперся — в нескольких метрах лежал и его лучший товарищ. Когда кончились в пистолетной обойме патроны, Дардык выхватил из кармана гранату.
Едва успел нырнуть назад за угол Ракита. Но волной от взрыва его ударило о стену дома. Слегка контуженный Ракицкий прошел к распахнутой двери в их бывшее с Никифором жилище. Увидел там изуродованный труп «гонца небесного». Он закричал и побежал к гаражу за гранатометом.
Ракицкому было уже не до конспирации. Он не думал о том, что с этого сретенского двора надо убираться немедленно, что совсем рядом, на Чистяках его знают многие, а ищут по Москве 24 часа в сутки. Ракита навсегда запомнил, как лежал Никифор под любимой своей иконой с расстрелянной семьей последних русских царей, держа пальцы закостеневшими в троеперстие.
Четко зарядил Ракита гранатомет и пулей пронесся по двору к выходу на улицу.
Тачка с Дардыком в этот миг отъезжала от тротуара. Ракита приладил гранатомет на плечо.
— Дардыкин! — громово закричал он заслуженному «деду» их былой команды.
Тот за рулем обернулся. Ракита нажал на спуск.
Огненные гроздья взрыва! Искореженный остов машины с трупом Дардыка загорелся.
Глава 3
Последствия громкого боя спецбригадовцев на Сретенке Кострецов осматривал вместе с местным опером Петей Ситниковым.
— Как же ты террористическую базу у себя под боком просмотрел? — весело щурил глаза Кость, как всегда иронизируя над Ситниковым.
Массивный Петя легкому тону не хотел поддаваться. По показаниям соседей дома выяснилось, что в дворницкой, где жил Никифор, скрывался Ракита.
— Вот так Никифор! Как за бывшим зеком, православным, плюющим в морду красным попам, мои люди за ним присматривали, но не думал я, что он способен такого ухаря, как твой Ракита, у себя пригреть.
Ситников под его «людьми» имел в виду стукачей, и Кострецов уточнил:
— Люди твои не только Ракиту у Никифора, а и его джип в гараже не увидели. Хотя, как теперь оказалось, байки о том, как Никифор Черча из-под ножа Ракиты вывел, а потом озолотился, и на моей, и на твоей земельке по пивным всю дорогу рассказывали. Но ты особенно не расстраивайся — Ракита высококлассный диверсант, разведчик, его и на международном уровне не больно просекали, раз до сих пор живым ходит.
— Ну, стукачишки! — возмущался Петя. — Теряют профессионализм, а бандиты его повышают. Смотри, что специалисты эти гребаные у меня средь бела дня наворотили. Шуровали как хотели. Из пистолетов, автомата, потом за гранаты принялись.
— Остается успокоиться на будущее. Ракита теперь уж ни в мои, ни в твои края, Петро, не вернется. Удивительный мужик. Приговорил, похоже, всех своих бывших корешков-головорезов к вышке и лично расстреливает.
Петя посмотрел на его усталое лицо.
— Не видно, чтоб и ты, Серега, остепенился.
Кость закурил и пропел: +++
Знаю я —
Дома меня не ждет никто,
И никто не обругает,
Если я продам пальто.++++
— Вредные это настроения для нас, холостяков, — вздохнул Ситников, тоже из-за своей рабочей напряженки терпящий проколы в обустройстве личной жизни. — С кем сейчас встречаешься?
— Весьма симпатичная девушка, — с полной серьезностью ответил Сергей, — называть, правда, предпочитает себя немного развязно: Мариша.
— Разве в имени дело? Как она по кухонной части? — навострился любитель поесть Петя.
— Вот этого совершенно не знаю. Зато уверен, что деньги умеет считать безошибочно, так, что даже бригадира востряковских сдала с потрохами за неустойки в этом отношении.
— Тьфу! Ты об агентке, а я уж решил, что на свадьбе погуляем.
Со Сретенки капитан Кострецов действительно поехал на очередное свидание с Маришей. Расстановка сил, зацепки оставшихся в живых в этом розыске были ему ясны. Оперу оставалось теперь встречными ударами ввести фигурантов в ситуации, где с ними уже разделались бы следователи и судьи.
Первоочередной узловой фигурой для эндшпиля в партии Кострецов выбрал Вована. Через него открывался ход на ферзя в его команде — епископа Артемия. Отчаянием, неразборчивостью в средствах бригадира востряковских сейчас нужно было воспользоваться, чтобы прорваться к королям и другой команды, которую толстозадой ладьей прикрывал покойный Феоген, за какую еще рыпался слон, в просторечии «офицер» — Белокрылов. Все это четко легло на оперскую грамоту Кострецова после того, как он узнал по телефону от Мариши, что Вован брал в заложники Вадима Ветлугу.
Капитан встретился с Маришей в бистро за чашкой кофе. Он передал ей пакетики с «герой» и уточнил подробности:
— Что конкретно от Ветлуги Вовану удалось добиться?
— Да ничего. Пообещал поп Вовану Белокрыла сдать, — сказала Мариша. — Срок — три дня, он кончается. Вован сам не свой, не знаю, что он отчудит, если отец Вадим его подведет.
— Сильно нервничает бригадир?
— А как иначе? Его самого разборка ждет. Паханы востряковские крупно им недовольны.
— Мариша, а прикончит Вован Белокрылова, то что — скостят ему паханы все проколы, которыми он в работе отличился? Автандил и Харчо по Москве уже звонят, что востряковские туфта, а не команда. После шухера в «Техасе» отчаялись они и деньги за долги выручить, и виновных в налете на магазин наказать.
Мариша согласилась:
— Не выкрутиться Вовану. Даже если он уберет Белокрыла, то что от этого хозяину его, Гоняеву? Всю банду митрополита Кирина Вован своей бригадой на место не поставил. Лажовый финиш обеспечил, конечно, главный лох епископ Артемий, но и Вован не в авторитете с таким подельником.
Кострецов начал воодушевлять девушку на задуманную им акцию:
— Ну, а если б дать Вовану шанс засадить не по подручному Кирина Белокрылову, а по самому митрополиту?
— Тебе-то это зачем? — взглянула она с хитрецой.
— Да ты сначала на вопрос ответь, — ушел в сторону опер.
— Чего спрашиваешь? Такое Вовану в самый кайф. Но как по Кирину врезать? Его ж даже все ваше МВД за жопу взять не в состоянии.
Капитан мрачно взглянул.
— Всему свое время. Теперь вот и пора главаря-митрополита бортануть. Но щупануть его первым может только кто-то без погон. Вован человек для того вполне подходящий: уголовник, конкурент шайки Кирина и все такое прочее.
Мариша приосанилась, повела глазами-озерами.
— А я, стало быть, тебе требуюсь, раздрочить на это дело Вована?
Опер кисло улыбнулся.
— Что у тебя за выражения?
— А у тебя? «Бортануть», «щупануть»? Или с блатаркой только так и можно разговаривать? — вдруг веско произнесла Мариша.
Сергей с удивлением посмотрел на нее. Та продолжила:
— Ты давай что-то одно, капитан. Или мы с тобой подельники, как у нас базарят, или ты меня просто используешь. Но в последнем разе я в темные дела не полезу.
— Как это понимать: темные? — все еще притворяясь, спросил Кострецов. — У меня, твоего куратора, и у тебя, моей нештатной помощницы, все дела темные.
Мариша выразительно перекосила личико.
— Да ладно кроить, опер. Все ты петришь. Я одно имею в виду: открывай свои карты, выкладывай без понту. Я на них гляну. Если убедительно светят, если мне с этого что-то фартово ломится, за дело со всей душой возьмусь.
Закурил капитан, отпил большой глоток кофе.
— Лады, как у вас говорят. Расклад такой. Вована пора сажать. Но перед этим желательно его подставить, чтобы он по Кирину помог мне операцию провернуть. Твой с этого навар — содержимое второго тайника Феогена.
— А где они? — оживленно спросила Мариша.
Капитан развел руками.
— Ну ты даешь! Тебе те бабки еще найди и на блюдечко с голубой каемочкой положи? Я тебе все условия для их отъема создаю: подставляем вместе Вована, потом я его закрываю, а ты деньги и цацки уж как-нибудь сама разыщи на хате у Вована или там, где он их может прятать.