Мэтьюз Магг разошелся не на шутку. Он уже не сомневался в успехе.
— Мы завоюем Лондон! Хозяева театров будут валяться у наших ног и умолять нас, чтобы мы выступили у них. Мы озолотимся!
Но доктор Дулиттл осадил его.
— Не торопись, Мэтьюз, — сказал он. — Еще рано думать о деньгах, к тому же думать о них вообще не следует. Нам еще надо найти хор, оркестр, сшить костюмы. Да мало ли о чем еще надо позаботиться! Хотя главное у нас уже есть — голос Пипинеллы и история ее жизни.
— А как ты жила в зоомагазине? — снова вмешался в разговор любопытный поросенок.
— Да-да, — поддержал на этот раз поросенка доктор. — Что с тобой приключилось дальше?
Пипинелла взобралась на табакерку доктора и защебетала:
— Может быть, вам это покажется странным, но я ничего не слышала о вас, господин доктор. Ведь я жила среди людей, а не среди диких птиц.
Впервые я услышала о вас в зоомагазине. Магазин был ужасный — грязный, душный, кормили нас впроголодь. Особенно плохо приходилось диким птицам, которых хозяин дюжинами скупал у окрестных мальчишек.
Однажды я сидела на жердочке и грустила. Я вспоминала счастливую жизнь с мойщиком окон на заброшенной мельнице. Вдруг я услышала беседу других птиц.
— Вы только посмотрите на беднягу щегла, — говорима одна из канареек. — Он даже не притрагивается к пище. С тех пор как он здесь, ему ни разу не чистили клетку.
— Вот бы здесь появился доктор Дулиттл, — мечтательно сказала ее соседка.
— Да, единственный, кто нас может спасти, — это доктор Дулиттл, — согласилась с ней первая канарейка.
Сначала я подумала, что птицы выдумали себе доктора Дулиттла точно так же, как люди выдумывают добрых волшебников, а затем ищут утешения в несбыточных мечтах.
— Даже если он появится здесь, — вмешался певчий дрозд, — он все равно не сможет скупить весь магазин. Я слышал, денег у него никогда не бывает.
— Если он зайдет к нам, — не унималась первая канарейка, — я попрошу его открыть свой зоомагазин, чтобы в нем звери и птицы сами выбирали себе хозяина.
— К чему пустые разговоры, — сказал певчий дрозд. — Я живу здесь уже год, а доктор Дулиттл ни разу не появился.
«Конечно, доктор Дулиттл — выдумка» — подумала я, но на всякий случай спросила:
— А кто такой этот доктор?
Все птицы умолкли и ошарашенно посмотрели на меня.
Как, ты не знаешь, кто такой доктор Дулиттл? — удивленно спросила канарейка.
— Не знаю, — призналась я.
— Неужели ты никогда о нем не слышала? — наперебой зачирикали птицы.
— Он единственный настоящий звериный доктор!
— Он говорит на языке канареек и на языке слонов!
— Он знает все звериные языки!
— Он помогает всем-всем!
Вот тут-то я окончательно уверилась, что доктор Дулиттл — выдумка.
Снова потянулись тоскливые недели, о которых и рассказывать-то нечего. Дни походили друг на друга как зерна в колоске. Но однажды перед витриной магазина остановились два человека.
— Доктор Дулиттл! — заверещала вдруг канарейка, чья клетка висела у самого окна. — Он пришел!
Остальные птицы выглянули в окно и дружно зачирикали:
— Это он! Он пришел, чтобы спасти нас!
«Они все сразу сошли с ума!» — подумала я. Но где-то в глубине души я все же надеялась, что вы войдете и купите именно меня. Однако в магазин вошел ваш приятель, приценился к другой птице, а меня купил только потому, что за меня просили всего три шиллинга. Уже потом, когда я услышала, как вы разговариваете с уткой, совой, поросенком и псом, я поняла, что ошибалась и что мне несказанно повезло.
— Доктор Дулиттл — выдумка! — расхохотался поросенок. — Это же надо было такое придумать!
— Мне очень жаль тех птиц, что остались в этом ужасном магазине, — сказал доктор Дулиттл. — Может быть, когда я заработаю денег, я и открою такой магазин, о каком мечтали канарейки. А сейчас нам надо подумать о том, что делать дальше. Мэтьюз… постойте, а куда девался Мэтьюз?
— Он пошел заглянуть в зверинец, — ответил О’Скалли.
— Извини, Пипинелла, — сказал Джон Дулиттл канарейке, — обожди меня одну минутку. Я должен привести сюда моего помощника господина Магга.
Доктор вышел из фургона.
— Как жаль, что история Пипинеллы закончилась, — вздохнул Хрюкки.
— Ничего она не закончилась, — возразила белая мышь. — Ее история не кончится, пока она жива. Она рассказала нам только свое прошлое, а будущее мы увидим собственными глазами. Намного интереснее пережить приключения, чем услышать о них.
— Ну, не скажи, — заупрямился поросенок. — Когда я слушаю рассказ об обеде из двадцати блюд, это намного интереснее, чем настоящий обед, приготовленный Крякки. В рассказанном обеде всегда бывают такие вкусности, что просто слюнки текут, а Крякки обычно подает на стол тушеную капусту и овсяную кашу.
— Посмотрела бы я на тебя, если бы ты питался одними рассказанными обедами! — возмутилась Крякки.
— Не обижайся, — попросил поросенок. Он испугался, что утка откажется его кормить. — И тушеная капуста, и овсяная каша — это очень вкусно, но придуманные блюда намного вкуснее. Если бы я был художником, то рисовал бы только стол, уставленный разными лакомствами.
— А если бы ты был поэтом, — рассмеялся О’Скалли, — то писал бы стихи о морковке.
— И что же тут плохого? — не сдавался Хрюкки. — Морковь — любовь, очень хорошо рифмуется.
В эту минуту в фургон вернулся доктор Дулиттл с Мэтьюзом Маггом. Доктор затворил дверь и с торжественным лицом сел к столу.
— Пипинелла, — сказал он, — ты уже слышала, что мы здесь заговорили о птичьей опере. — Не согласилась бы ты выступить в нашем музыкальном представлении и исполнить главную роль? Это будет спектакль о твоей жизни. Мы покажем его в Лондоне. Конечно, нам еще надо будет найти других певцов, набрать хор. Очень тебя прошу, не отказывайся.
Пипинелла склонила голову и задумалась. По-видимому, маленькой пичуге было не так-то просто решиться выйти, то есть выпорхнуть на сцену перед публикой.
— Я согласна, — наконец решилась она.
— Замечательно, — обрадовался доктор. — Теперь у нас есть что показать в Лондоне. Можно трогаться в путь.
Глава 9. Страдания молодого поросенка
Все циркачи оживились, когда узнали, что отправятся в Лондон намного раньше, чем предполагали. Даже Хрюкки, который жил воспоминаниями об успехе в Манчестере, перестал донимать друзей своим хвастовством и взялся за сборы. Да и остальные звери думали теперь только о поездке в Лондон.
— Лондон — самый большой город в мире, — то и дело повторяла белая мышь, — и, если цирк доктора Дулиттла пригласили туда, значит, его цирк лучший в мире.
— Может быть, сама королева со своим двором придет посмотреть наш спектакль, — мечтал Хрюкки. — А вдруг я понравлюсь какой-нибудь принцессе, и она возьмет меня к себе во дворец?..
О’Скалли уже бывал в Лондоне. Когда-то он был бродячим псом и хорошо знал лондонские улицы и предместья. Звери расспрашивали его о Лондоне, а он охотно рассказывал о чудесах большого города. Правда, все его рассказы почему-то сводились к одному — где в Лондоне можно раздобыть косточку повкуснее.
В тот же вечер Мэтьюз Магг сел в почтовую карету и поехал в Лондон. В его кармане лежало письмо к директору театра «Регент». В письме доктор Дулиттл просил директора заранее подготовить все для зверей-артистов.
Кроме оперы доктор собирался показать в Лондоне «Пантомиму из Паддлеби», и зверям снова пришлось начать репетиции.
Но, как только поросенок попытался натянуть на себя костюм Панталоне, чью роль он играл, оказалось, что у него за последнее время вырос очень толстый живот. При первом же его движении пуговицы с треском оторвались и разлетелись в разные стороны, словно пули. Но хуже было другое — как только он вставал на задние лапки, живот перевешивал и бедняга Хрюкки утыкался пятачком в землю.