Никаких приметных знаков на берегу, конечно, нельзя было устроить; приходилось править на-глаз, и катера с буксирами течением относило к северу. Делая все возможное, шлюпки с десантом продолжали свой путь. Всякие разговоры были запрещены, и мертвая тишина нарушалась лишь равномерным шумом винтов катеров.
Ввиду того, что берег не обнаруживал никаких признаков жизни, с каждой минутой возрастала надежда, что неприятеля удастся захватить врасплох. В 4 ч. у. в первых лучах рассвета показались очертания прибрежных высот; до берега оставалось не более полукабельтова. В 4 ч. 10 м. последовало приказание отдать буксиры, и шлюпки пошли под веслами.
Вдруг картина резко изменилась. В тусклом свете начинающегося утра турецкие часовые заметили приближавшуюся опасность. Звук выстрела прорезал тишину, и прежде чем передние шлюпки коснулись берега, десант оказался под сильнейшим ружейным и пулеметным огнем. Но шлюпки не остановились. Одна за другой притыкались они на мелководье, причем солдаты прыгали в воду, доходившую местами до пояса. Спотыкаясь и падая на гладких скользких камнях, покрывавших дно, люди бежали к берегу. Увы, они встретили здесь совсем не то, чего ожидали. Шлюпки оказались не в назначенном пункте, а на полторы мили севернее, у узкой песчаной полосы в 500 сажен длиною между Ари-Бурну и Рыбачьим поселком, т. е. в самом неудобном месте побережья. Вместо отлого берега и горных тропинок десант встретил обрывистый берег и песчаные возвышенности в несколько сот футов высотою. К довершению затруднений, подходя в темноте, катера с буксирами перепутали свои места, благодаря чему батальоны были разрозненны. Однако, австралийцы не дрогнули. Бросившись на землю, чтобы примкнуть штыки и скинуть ранцы, люди, по первой же команде, вскочили на ноги и с криками «ура» кинулись вперед. Невзирая на сильный огонь, они смело взбирались по склонам и через несколько минут были на вершине горы. Неприятель бежал.
Для молодой, недавно сформированной части, до последней минуты уверенной, что она не встретит затруднений, достигнутый результат не оставлял желать большего, в особенности, принимая во внимание происшедшую путаницу с батальонами и ротами.
За высадкой наблюдали с Queen Elizabeth де-Робек и Гамильтон. Ночью флагманский корабль покинул якорную стоянку у о. Имброс и подошел к месту высадки анзакцев. Впечатление от высадки сложилось настолько благоприятное, что де-Робек решил не задерживаться здесь и пошел к мысу Хеллес Правда, положение анзакского корпуса было пока довольно непрочным, но помощь уже приближалась.
Когда адмирал Тэрсби услышал первые выстрелы и стало достаточно светло, чтобы убедиться, что шлюпки с авангардом достигли берега, он немедленно приказал миноносцам итти вперед и высаживать вторые эшелоны. Хотя при приближении к берегу миноносцы попали под оживленный шрапнельный, пулеметный и ружейный огонь, но уже в 5 ч. 30 м. они высадили свои войска и пошли к транспортам, чтобы взять главные силы десанта. Транспорты в это время приближались к берегу. По всему было видно, что неприятель держится наготове и собирается оказать серьезное сопротивление, не выжидая дальнейших событий. Как только транспорты вошли в район действия полевых турецких батарей, их встретил столь сильный огонь, что адмирал приказал транспортам остановиться и укрыться за линейными кораблями. Однако, один из транспортов — Galeka с 7-м австралийским батальоном — успел пройти слишком далеко и уже высадил людей на своих шлюпках на берег. Произошло ли это по ошибке или по собственной инициативе — неизвестно, но во всяком случае это принесло большую пользу. 7-й батальон высадился на левом фланге и вскоре после кратковременной борьбы захватил окоп, откуда противник обстреливал анфиладным огнем все побережье за Рыбачьим поселком. С захватом этого поселка прекратился наиболее сильный огонь, поддерживаемый турками по ранее высадившимся войскам. Остальные транспорты подошли, как было указано, и, несмотря на неизбежную задержку, в 7 ч. 20 м. у. на берегу уже находилось 4 000 человек, а с прежде высадившимися — 8 000 человек. О какой-либо диспозиции пока что не могло быть и речи, и части, попадая на берег, спешно направлялись в наиболее угрожаемые пункты. Ошибка, которая произошла при подходе первых шлюпок, не только не принесла вреда, но скорее оказала пользу. Вынужденные высадиться севернее, чем предполагалось, войска хотя и оказались на чрезвычайно неудобной полосе берега, зато миновали грозные окопы, защищавшие намеченный пункт высадки. Однако, огонь из этих окопов наносил большие потери. Особенно убийственный шрапнельный огонь поддерживался со стороны Габа-Тепе, и адмирал послал крейсер Bacchante с приказанием приблизиться к берегу и постараться сделать возможное. Командир крейсера, кап. 1 р. Бойль, на приказание флагмана ответил в духе традиций старого флота, понимая указание адмирала как требование сблизиться с противником вплотную. Назойливая батарея была, повидимому, установлена во впадине позади утеса, и Бойль решил приблизиться к берегу настолько, чтобы ее открыть. Давая машинам самый малый ход, он двигался вперед, пока форштевень крейсера не коснулся дна. Открыв огонь всем бортом, он заставил замолчать батарею.
При поддержке Bacchante и остальных кораблей головные части десанта в 8 ч. 30 м. успели продвинуться на милю внутрь полуострова и окопаться в ожидании высадки главных сил. Необходимость скорейшей поддержки ощущалась весьма остро. По первой тревоге двум турецким батальонам, выгнанным из Майдоса нашим воздушным налетом, было приказано выступить к угрожаемому пункту. Благодаря близкому расстоянию от места их новой стоянки, они уже успели перевалить центральную возвышенность и спускались для контратаки. На море также произошла заминка. В тот момент, когда главные войска начали грузиться на шлюпки, между транспортами стали ложиться не только тяжелые гаубичные снаряды, но и снаряды с Тургуд-Рейса[121], обнаруженного воздушной разведкой стоящим в проливе у Майдоса. Транспорты получили несколько попаданий, и им пришлось снова отойти. Линейные корабли тоже перешли и стали несколько севернее и ближе к месту высадки. Затем транспорты снова приблизились, так как Triumph, стреляя через полуостров, принудил турецкий корабль сняться с якоря и подняться выше по течению. Остальные корабли прикрытия заставили замолчать гаубичные батареи, и к 9 ч. 30 м. высадка шла полным ходом. Она подвигалась настолько успешно, что все три бригады австралийской дивизии (12 000 человек) и две батареи индийской горной артиллерии были на берегу уже около 2 ч. д. Все это время турки подвозили подкрепления, и положение головных частей, старавшихся удержать блестяще захваченные позиции, становилось с каждым часом все тяжелее и тяжелее. Несмотря на огонь кораблей, противник засыпал австралийцев шрапнелью. Команды миноносцев, прислуга катеров и гребцы шлюпок оставались на своих опасных местах, хотя и были беззащитны и беспомощны, все время напрягали усилия, чтобы облегчить положение своих товарищей на берегу; но никто, кроме этих войск, не знал, чего стоит работа моряков. «Я не нахожу слов, достойных обрисовать поведение моряков…» — писал генерал Бердвуд.
Пока происходили описываемые события, высадка на участке «Y» — в 10 милях южнее — шла своим чередом. В 2 ч. 30 м. н. на рандеву, в 4 милях западнее участка «Y», две роты шотландцев, составлявших авангард головных частей, были пересажены на 4 траулера, находившиеся при эскадре. Остальные роты шотландцев и одна рота валлийцев остались на крейсерах Sapphire и Amethyst, а Плимутский батальон морской пехоты — на транспортах. В 4 часа, когда еще было совершенно темно, траулеры в строе фронта пошли вперед. Каждый тральщик вел на буксире шесть шлюпок; на флангах держались Sapphire и Amethyst. В 10 каб. от берега оба крейсера заняли места по диспозиции для поддержки огнем своей артиллерии флангов высаживающихся частей. Л. к. Goliath стал в 20―25 каб. от берега. Ожидалось, что высадку удастся произвести неожиданно; рассвет уже почти наступил, на берегу не наблюдалось никаких признаков жизни, и кругом царила абсолютная тишина. Неожиданно в 5 ч. загремела сильная канонада с кораблей, стоявших у оконечности полуострова, давая знать, что началась главная высадка. Траулеры уже коснулись грунта, и войска сидели в шлюпках. В одно мгновение весла были опущены в воду и шлюпки ринулись к берегу, где попрежнему все было тихо. Шотландцы высадились в полном порядке, не встретив никакого сопротивления. Песчаный берег был покрыт скалистыми возвышенностями, футов в 200 высотой. Разведчики по тропинкам быстро вскарабкались наверх и донесли, что неприятеля не видно. Нападение врасплох удалось вполне. Турки ожидали десант в полутора милях южнее и укрепились там, на участке «Y» никаких укреплений не было. Сейчас же после высадки авангарда транспорты с морской пехотой получили приказание приблизиться. Траулеры тем временем вернулись к крейсерам за остальными головными частями, и в 6 часов последние присоединились к занимавшему высоту авангарду, не потеряв ни одного человека и не встретив никакого сопротивления. Траулеры снова вернулись, чтобы перевезти морскую пехоту. Как только все части пришли в порядок, командир батальона — полковник Матьюз, командовавший десантом, дал сигнал прекратить обстрел нижнего конца лощины Голли (Gully), так как решил продвинуться по берегу вдоль подошвы холмов, чтобы соединиться с десантом, назначенным к высадке на участке «X». Для облегчения задачи часть войск была направлена на другую сторону лощины для занятия холма, расположенного несколько в стороне и господствовавшего над дорогой из Критии в Седд-ул-Бахр. Высланные отсюда разведчики прошли до самой Критии, не встретив ни турецких, ни наших войск.
121