К вечеру тучи на политическом горизонте сгустились еще более, и Адмиралтейство приказало вызвать из отпуска по телеграфу всех офицеров и матросов.
Далее, как бы правительство этого ни желало, скрывать наши приготовления становилось немыслимым.
Днем того же дня сэр Эдуард Грей предупредил германского посла, чтобы он не заблуждался, полагая, что Великобритания останется равнодушной зрительницей, если Франция будет втянута в войну.
Заявление Грея и наши морские приготовления привели к тому, что через несколько часов германский канцлер сделал нашему послу предложение не вмешиваться в конфликт между Францией и Германией при условии, что ни одна пядь французской земли не будет немцами аннексирована. Это предложение означало потерю Францией всех колоний и низведение ее до положения вассала Германии. Такой ценой сохранять свой нейтралитет мы не могли, принятие подобного предложения навсегда покрыло бы позором нашу страну, и соответствующий ответ был передан в Берлин на следующий день.
Положение было критическим, но не окончательно безнадежным, поскольку переговоры между Россией и Австрией продолжались и носили обнадеживающий характер, как вдруг 31 июля Германия разрушила все, предъявив в Петрограде ультиматум с требованием демобилизации в течение 12 часов.
Война была ближе, чем когда-либо, но мы оказались готовы. Механизмы, приведенные в действие «Военной книгой», работали исправно, все шло по плану и без сбоев.
Все боевые соединения Первого и Второго флотов заняли свои позиции или были на пути к ним.
Адмирал Каллаган в момент получения Первым флотом приказа следовать на север находился в Адмиралтействе на совещании, и флот повел вице-адмирал Уоррендер. Следуя через Канал, он встретился и обменялся салютами с французскими дредноутами France и JeanBart, возвращавшимися из Балтийского моря. Пройдя Дувр, флот проложил курс на Скагеррак и, придя на траверз Terschelling, заметил на горизонте уходящий немецкий крейсер. Вероятно, этот крейсер донес о движении Первого флота, но вряд ли он смог дать верные сведения — как только он скрылся, курс был изменен на Скапа-Флоу. IronDuke отделился и пошел в Ферт-оф-Форт за главнокомандующим. За исключением того крейсера, никаких германских судов в море обнаружено не было.
Суда Флота открытого моря стояли по портам или же около 28 июля их отозвали обратно — полученные ранее сведения не соответствовали действительности.
31 июля адмирал Каллаган в Куинсферри сел на IronDuke и пошел в Скапа-Флоу. В помощь ему была учреждена должность помощника главнокомандующего (Second in Command) в лице вице-адмирала сэра Джона Джеллико, а начальником Штаба флота был назначен контр-адмирал Мадден, командовавший до того 2-й крейсерской эскадрой.
Политическое положение к 1 августа достигло крайних пределов напряжения. Накануне наш посол в Берлине виделся с германским канцлером и передал ему решительный ответ Грея на попытку Германии купить нашу измену Франции, но канцлер оказался настолько взволнован, что почти ничего не слушал. Его мысли занимали только что полученные сведения о мобилизации всей русской армии, и он говорил о том, что Германия должна немедленно объявить «предупредительный период» — Kriegsgefahr, за которым почти тотчас последует объявление мобилизации. Ввиду этих заявлений было признано необходимым в тот же вечер просить у Франции и Германии заверений в том, что в случае войны нейтралитет Бельгии не будет нарушен. В момент отправки телеграмм (19 часов) наш посол в Париже получил от французского министра иностранных дел сообщение о предъявленном Германией в Петрограде ультиматуме, требующем прекращения мобилизации и грозящем в случае отказа объявить общую мобилизацию германской армии на границе как России, так и Франции. Ответы на запросы о Бельгии пришли рано утром 1 августа — Франция давала ясное и определенное обещание соблюдать нейтралитет, Германия же со своей стороны такого обещания фактически не давала. Поэтому германского посла в Лондоне поставили в известность, что если бельгийская территория будет занята, нам придется выступить.
Днем Адмиралтейство получило телеграмму из Берлина непосредственно от нашего посла, извещавшую о запрещении британским судам выходить из Гамбурга «ввиду важных морских маневров, которые будут иметь место на следующий день».
Через полчаса после получении этих известий Адмиралтейство пришло к определенному решению, и в 2.15 было послано телеграфное приказание приступить к выполнению мобилизационных расписаний, а также разрешение реквизировать транспорты, госпитальные суда, угольные и нефтеналивные пароходы. Флагманы и отрядные начальники Третьего флота были отправлены в отряды с приказанием поднять свои флаги, командирам портов предписывалось донести о готовности судов Третьего флота принять полный комплект команды. Было сделано распоряжение о контроле радиотелеграфа на коммерческих судах, и оставалось лишь призвать запасных последних трех категорий резерва.