Кроме броненосных крейсеров, вблизи во все это время находились необстреливаемые и сами почти не стрелявшие японские крейсеры 2-го класса, главным делом которых и было наблюдение. Вообще же при магнитных компасах и отсутствии более или менее точных дальномеров[282] говорить о составлении вполне верных схем маневрирования сторон в то время не приходилось.
Русскому варианту маневрирования свойственны в полной мере указанные недочеты. Единственное в нем качество – это то, что составлен он был «по свежему следу», сейчас же после боя – в течение второй половины дня 14 августа.
Пользуясь японской официальной схемой маневрирования в бою, следует, однако, помнить отзыв немецкого критика Меурера (см. выше – «От автора») о пристрастности и грубых грехах против истины, в которых он обвиняет японское официальное описание.
Причина отказа Камимуры от дальнейшего преследования «России» и «Громобоя» (недостаток снарядов) по японской официальной версии изложена выше.
Она, однако, не в полной мере объясняет фактическое положение. Авторы английского официального трехтомника о «Русско-японской войне»[283] рассуждают так:
«Можно отметить, что в течение всего боя японцы вели его на больших дистанциях. Делали это они, полагаясь на лучшую подготовку своих артиллеристов, нежели учитывая превосходство в численности своей артиллерии. На более близких дистанциях цели боя были бы достигнуты гораздо более быстро, но вероятно дороже бы стоили победителю.
За исключением неожиданного окончания сражения, в то время когда решительный успех был в его власти, тактика Камимуры вполне соответствовала тактике адмирала Того, а принимая во внимание всю стратегическую обстановку, а также отсутствие (у японцев. – В. Е.) резервов, может быть оправдана».
Мы не имеем конкретных данных к тому, чтобы оспаривать справедливость японской версии о причинах отказа Камимуры от окончательного завершения успешного боя с русскими крейсерами. Длительность артиллерийского боя с русскими вполне могла привести к тому, что действительно на «Идзумо», да и на других японских крейсерах боезапас был близок к исчерпанию.
Русскому командованию еще до войны было известно, что при заказе английскому заводу Армстронг боеприпасов для японского крейсера «Адзума» (построенного во Франции) корабельный запас их исчислялся для 203-мм в 45 кал. по 120 выстрелов на орудие а для 152-мм – по 140.
Очевидно, что такие же боезапасы были и у прочих броненосных крейсеров Камимуры. Для того, чтобы расстрелять это число снарядов при исправной материальной части, требовалось совсем не 5 часов боя, а гораздо меньше. И то, что русские крейсеры вернулись во Владивосток с неизрасходованными боезапасами, объясняется только тем, что почти с середины боя у них почти не оставалось исправных орудий.
Однако и другие обстоятельства могли способствовать решению японского адмирала.
На крейсерах Камимуры могло быть не вполне благополучно с углем. Как выше отмечалось, 10 августа, узнав около 17 часов о выходе Артурской эскадры, Камимура «приказал всем судам принимать полные запасы угля», а на следующее утро уже вышел из Озаки в Желтое море к о-вам Росс. Успел ли он принять действительно полные запасы, неизвестно. Переход к о- вам Росс и возвращение назад в Корейский пролив были произведены спешно – в течение 40-42 часов. Сопоставляя расстояния и затраченное время, крейсеры шли со скоростью порядка не менее 15 узлов, а учитывая напряженную предбоевую обстановку,-со всеми котлами под парами. Немедленно по возвращении к о-ву Цусима Камимура, без захода в Озаки, прошел навстречу владивостокским крейсерам и ожидал их в море около суток. После этого имел не менее 5 часов форсированного полного хода в бою.
В немецкой литературе[284] имеются указания, что одной из причин отказа Камимуры от продолжения боя с двумя русскими крейсерами были «многочисленные повреждения и большие потери».
Этот автор отмечает, что «один из крейсеров получил подводную пробоину и ему пришлось немедленно войти в док» и что «на этом корабле было ранено и убито 75 человек; три остальных крейсера потеряли всего 3 человека убитыми и 16 ранеными».
Штенцель более резко чем англичане критикует недостаточную решительность Камимуры в доведении боя до победного конца:
«Как и Того, Камимура зашел слишком далеко, заботясь о сохранении всех судов для будущих сражений. Ему следовало бы уничтожить своего противника, имевшего надежное и безопасное убежище в своем порту в противоположность Порт-Артурской эскадре, не располагавшей таковым. Камимура был вдвое сильнее своего противника и ему не следовало упускать последнего из рук, не лишив его боевой способности, тем более, что он имел еще впереди весь день».
Английский официальный историк дает следующие цифры потерь японских крейсеров в личном составе:
«Идзумо» – 3 убитых, 6 раненых
«Ивате» – 39 убитых, 37 раненых
«Адзума» – 8 раненых
«Токива» – 3 раненых
«Такачихо» – 13 раненых
«Нанива» – 2 убитых, 4 раненых
Всего: 44 убитых, 71 раненых.
Теперь хорошо известно, что большинство русских снарядов того времени или вовсе не разрывались, или имели весьма слабое фугасное действие. Очень быстрый в течение боя выход из строя русских орудий способствовал тому, что большого числа попаданий в противника русские крейсеры не имели.
Японский официальный историк дает следующий перечень попаданий в японские крейсеры:
Флагманский «Идзумо», больше чем другие подвергавшийся обстрелу русских, получил до 20 попаданий (2 убитых, 17 раненых). «Адзума»-свыше 10 попаданий снарядов (8 раненых).
В «Токива» «попало несколько снарядов» и было ранено 3 человека.
«В концевой корабль «Ивате» было также несколько попаданий: в 7 часов утра выпущенный с «Рюрика» 8" «снаряд проник в батарею 6" орудий и взорвался вместе с нашими (японскими. – В. Е.) снарядами, вследствие чего были выведены из строя три шестидюймовых и одно 12-фунтовое орудие, а также нанесены большие повреждения вблизи». При этом было убито 40 человек и ранено 37.
Это попадание отмечается и в русских донесениях. Иессен в своем рапорте в момент, соответствующий японской версии, сообщает: «На «Ивате» вспыхнул пожар сразу в двух местах, почему он вышел из строя; однако, быстро справился с ним и занял свое место».
Это повреждение было, по видимому, наиболее крупным из всех: полученных японскими крейсерами. Однако, случилось оно в 7 часов утра и после него в течение трех часов «Ивате» продолжал, находясь в строю, сражаться с крейсерами Иессена.
Слабое фугасное действие русских снарядов не противоречит возможности получения японцами подводных пробоин, но, как будет видно далее, почти все попадания русских снарядов сопровождались лишь небольшими пробоинами, почти соответствовавшими по диаметру калибру попавшего снаряда.
В пользу версии Штенцеля о значительных повреждениях, нанесенных русскими крейсерами своему противнику, могло бы говорить сообщение, приведенное в «Морском Сборнике» № 3, 1906 г.:
«Когда после боя 1 августа японские крейсеры пришли в Сасебо, то пленные офицеры с «Рюрика» видели в иллюминатор кран с орудиями и станками на палубе, который подошел к соседнему крейсеру для снятия поврежденных орудий и станков и установки новых». Однако, замена орудий сейчас же после боя могла потребоваться не вследствие повреждений их русскими снарядами, а по причине естественного износа каналов орудий от напряженной долговременной стрельбы. В пользу этого предположения говорят материалы, которые имелись в распоряжении русского командования еще до войны.
«Как теперь оказывается, – говорилось в одном официальном русском издании 1900 г., – качества орудий Армстронга далеко не так хороши, как предполагали японцы, давая заказы.
Употребляющийся в них кордит до того разъедает орудия, что уже после 150-200 выстрелов камора и канал делаются похожими на кусок дерева, источенный червями».
282
1 Горизонтально-базисных дальномеров (Барр и Струда) в то время на русских кораблях не было. Применялись так называемые микрометры Люжоля, для измерения расстояния которыми необходимо было знать высоту мачты, трубы, корпуса или другого, имеющего протяженность по вертикали, предмета. Точность их для больших дистанций была неудовлетворительной.