На столе передо мной зазвонил телефон. Я снял трубку, морально готовясь к очередному разговору с Джибли, но на сей раз звонил Биньямин.
— Что-то сдвинулось, — сказал он, — спускайся на четвертый этаж.
— Иду.
При выходе из лифта меня ждал Ури — тот парень в очках, который приносил кофе в кабинет Биньямина. Он проводил меня в помещение, напоминающее центральный блок какой-нибудь дорогостоящей студии звукозаписи. Стены здесь были уставлены звуковой аппаратурой, на бесчисленных дисплеях светились красные и зеленые индикаторы, а посреди комнаты за широким черным пультом сидел радист в больших наушниках, подключенных к одному из настенных усилителей. Из динамиков, установленных под потолком, доносились звуки разговора. Я вздрогнул, узнав голос покойного главы правительства. Голос звучал печально, устало и приглушенно — сигнал явно шел издалека.
— Я давно уже для себя решил, — говорил он, — еще когда ко мне приехал этот русский парень из "Мевасера". Обеспечение секретности операции "Кеннеди" было ее самым большим провалом. Мне надо было просто подать в отставку в свое время и не городить этот огород. Я сто раз говорил об этом, Шмулик. Ничего не поделаешь, нужно сейчас все остановить.
— Мне еще не совсем понятна техническая сторона дела, — сказал нынешний премьер-министр Израиля, голос которого нам в комнате было слышно гораздо отчетливей, чем его далекого собеседника, — никто не подумал о том, как нам следует действовать, если операция "Кеннеди" будет раскрыта...
— Биньямин, наверное, подумал, — сказал бывший глава правительства, — спроси у него.
— Его рекомендации у меня на столе. Я тебе отправлю копию факсом. Но он, как всегда, совершенно не учитывает политическую сторону дела...
В этот момент разговор был прерван громким шипением и гулом в динамиках; радист за пультом щелкнул тумблером и отключил звук.
— Глушат, — заметил Ури, — а может, наводки. Слишком много слушателей для одного конфиденциального разговора.
Биньямин усмехнулся.
— Шмулик что-то затевает, — сказал он мне. — Какую-то свою игру. Но, похоже, операция "Кеннеди" окончена. Так или иначе, сегодня все должно решиться... Мы засекли место, где люди Джибли держат твою Алину. Это особняк в Баке. Там сейчас блокированы все подступы, установлено сплошное наружное наблюдение. Я уверен, что штурма не понадобится, но мало ли, как отреагирует Джибли, когда узнает решение Шмулика...
— Я еду туда, — сказал я, — дай мне адрес.
— Ты не доедешь, — махнул рукой Биньямин, — тебя сейчас сторожат прямо у выхода из этого здания. Потерпи, скоро все кончится, — он повернулся к радисту:
— Не стало слышно, что там говорят?
— Я думаю, это управляемое глушение, — отозвался радист, покачав головой. — Они специально дают нам знать то, что сами считают нужным.
— Я тоже так думаю, — сказал Биньямин с мрачной улыбкой. — Тройная игра... И трижды проигранная.
Мне очень хотелось в тот момент, чтобы он оказался прав.
— Разговор прервался, — сообщил радист.
Спустя несколько минут Биньямина позвали к телефону.