- Соединенным Штатам всего двести лет. Даже в девятнадцатом столетии их все считали мусорной корзиной Европы, местом, куда стекаются все отбросы. Возможно, поэтому вам не понять, что означают для страны четыре тысячи лет истории. Мы осмеливались противостоять очень большим силам и в конечном счете побеждали. Нам три раза ужалось отразить нашествие татаро-монголов, как раз в то время, когда они находились в зените своего могущества и захватили почти всю Европу и Азию. Мы много раз отражали нашествия северных феодалов. С пятидесятого года мы много раундов выиграли у вас. Ваш гигантский потенциал не только не помог вам, но и сделал ваше поражение намного более горьким и позорным. Последствия нынешней войны для вашей страны окажутся очень тяжелыми и сохранят свой след вплоть до конца двадцатого века.
Если бы эти поражения открыли вашей правящей верхушке глаза, она была бы вынуждена незамедлительно изменить стратегию войны в обеих частях нашей страны. А это значит — отступать шаг за шагом, постепенно снимать с себя ответственность, чтобы в конце концов навсегда распроститься с этим прибыльным, богатым ресурсами, но очень опасным кусочком земли.
— Как, по-вашему, после окончания войны — ну, будем считать, что вы победили, — американцы смогут снова появиться здесь?
— В зависимости от цели и характера действий каждого отдельного человека.
— А если вслед за американцами придут и вьетнамцы, прежде сотрудничавшие с нами?
— Также в зависимости от цели и характера действий каждого.
— Господин Бинь, вот уже почти час вы упорно стараетесь внушить мне, что непременно одержите победу над нами. А знаете ли вы, что ваши доводы лично для вас опасны? Если мы будем верить, что победим именно мы, то будем продолжать нуждаться в сотрудничестве с такими людьми, как вы. Если же мы станем на ту точку зрения, что победы нам не достичь, у нас просто отпадет в вас надобность. Я знаю, что таким, как вы, бесполезно угрожать смертью, но… такова действительность!
— Как вы отнесетесь к тому, чтобы пообедать с нами? Обычный обед, не преследующий никакой политической цели…
— Я живу один и привык обедать в одиночестве. Более того, я думаю что в отношениях между нами любой шаг может преследовать лишь политические цели.
— О, вы преувеличиваете!
— Сейчас я не могу поступить иначе.
— Сейчас? Значит ли это, что в другой момент вы, возможно, согласитесь сесть с нами за один стол? Не могли бы вы выразиться несколько яснее? Как следуетв ас понимать?
— А меня следует понимать так: такое было бы возможно, если бы поменялись ролями. Или оказались бы на равных.
— Вот оно что! Ну что ж, правила хорошего тона диктуют нам поступать в соответствии с желаниями гостя. Какое предпочитаете меню? И когда примерно мы могли бы продолжить наши переговоры по проблемам, столь важным для обеих сторон?
— Меню предпочитаю то же, что и у политзаключенных. Час выбирайте сами.
Стивенсон взглянул на Фонга, поднялся и вежливо попрощался:
— Желаю приятного аппетита. Встретимся в тринадцать часов.
И он быстрым шагом вышел из комнаты. Следом, прихватив свой портфель, заторопился Винь Хао. Фонг встал, подождал, пока начальство уйдет, и два раза громко хлопнул в ладоши. Дверь, скрытая за занавесом, неслышно отворилась. Человек в черном молча внес поднос с едой, поставил его на стол, учтиво поклонился Фонгу, а затем Биню и так же молча удалился.
Фонг с усмешкой посмотрел на поднос и сказал:
— Отныне я удостоен чести заботиться о вас. Если вам что-нибудь понадобиться, прошу дать мне знать. Господин Стивенсон приказал всем в этом доме относиться к вам как к гостю.
Он постоял, ожидая от Биня ответа, но, увидев, что тот закрыл глаза и откинулся на спинку стула, пожал плечами и вышел из комнаты.
— Господин Бинь, я одобряю вашу позицию по общим проблемам, но совершенно не одобряю того, что касается конкретных отношений между нами.
— Нельзя ли яснее?
— Хорошо, можно и яснее. Мне нужен для сотрудничества именно такой человек, как вы. Или еще более ясно: я хочу, чтобы вы сотрудничали со мной.
Бинь отрицательно покачал головой. Стивенсон разлил по стаканам виски, протянул стакан Биню.
— Если вы не привыкли к спиртному, прошу вас хотя бы чокнуться со мной. Тогда я буду думать, что вы не считаете меня своим врагом.