— Ну-у хорошо, — Игорь еще немного подумал, стоя в дверях, — только очень ненадолго.
— Хорошо, хорошо! — Антонов обернулся в коридоре. — Доктор! Халат, если можно, снимите… — В пределах досягаемости администраторши Антонов называл Игоря «на вы».
На улице светило солнце и орали воробьи. Игорю расхотелось куда-либо ехать с этими деловыми людьми. Но и возвращаться в лабораторию желания тоже не было. Сейчас бы пройтись по парку, пошуршать листьями, забыть всю дурацкую суету последних лет. И аппарат, и больных, и бизнесменов вместе с их шальными деньгами…
— Куда едем? — спросил Антонов в машине. Игорь равнодушно пожал плечами.
— Можно в «Какаду» посидеть, — предложил Штепсель.
— Ты с ума сошел, — спокойно ответил Виталий, и они обменялись с кагэбэшником быстрыми непонятными взглядами.
— Тогда сам решай.
Антонов что-то вполголоса сказал водителю, и машина тронулась. И правда, ехали они недолго. Остановились около скромной, если не сказать — убогой, вывески «Кафе», даже без названия. На двери криво висела табличка с выцветшей надписью «ремонт». Нимало не смущаясь этим обстоятельством, Антонов поднялся на три ступеньки и позвонил в звонок. Через несколько секунд дверь открылась, и посетителей впустили, не задав ни единого вопроса.
Ремонтом в этом странном заведении и не пахло. А пахло свежей выпечкой и жареным мясом.
— Есть-пить? — коротко спросил Антонов у Игоря и Штепселя.
— Кофе, — автоматически ответил Игорь.
— Виски, — почти одновременно с ним произнес кагэбэшник. Что поделаешь, у каждого свои привычки.
— Кофе, виски, коньяк, — скомандовал Антонов уже стоящему у стола официанту. Впрочем, на официанта этот крепыш походил так же, как наша администраторша на Синди Кроуфорд. Через полминуты заказ уже стоял на столе.
— Ну все, господа. Хватит словами кидаться. Поговорите, как нормальные люди, — предложил Антонов, демонстративно отключая и выкладывая на стол свой радиотелефон.
— Я готов, — кисло согласился Игорь. — Спрашивайте — отвечаем.
— Игорь Валерьевич, во-первых, я хотел бы спросить: этот аппарат, который стоит в Оздоровительном центре, насколько я понимаю, не единственный? — Штепсель говорил быстро, четко выговаривая слова.
— Аппаратов два, — так же четко ответил Игорь. — Второй стоит у меня в отделении.
— И выполняют они, судя по всему, разные задачи?
— Да. В отделении это — лечение. А в «Фуксии»…
— …развлечение? — Штепсель закончил фразу, не улыбнувшись.
— Да.
— Вы всегда знаете, куда отправляется ваш…
— Пациент — да. — Игорь сам удивлялся четкости своих ответов. — Клиент — как правило, нет. — Штепсель снова обменялся быстрыми взглядами с Антоновым.
— А почему так получается, если не секрет?
— Очень просто. — Игорь пожал плечами. — В случае с пациентом мне важна любая мелочь. Это чисто профессиональное. К тому же я долго общаюсь с больным, прежде чем положить его под аппарат. Извините за самоуверенность, но после таких бесед я, в общих чертах, представляю, куда бы мог отправиться… пациент.
— Почему?
— Потому что фантазия больного человека работает только в одном направлении. Он думает, как бы ему выздороветь. — «Чего я постоянно пожимаю плечами, словно школьник на педсовете?»
— Ну, а в Оздоровительном центре?
— Туда народ приезжает развлекаться. Я получаю за это деньги. Хорошие деньги. — Игорь попытался поймать взгляд Антонова, но тот смотрел в сторону. — Я слежу только за тем, чтобы… процедура была выполнена правильно. Дальше не мое дело. Клиент сам себе выбирает приключения.
— Вы хотите сказать, что это могут быть разные. ммм… — он хотел сказать «миры», но явно не решился, — …декорации?
— Конечно. Хотя их количество и не безгранично. Все опять-таки зависит от клиента.
— На это можно как-то влиять?
— На что?
— На выбор декораций?
— Не знаю… Честно говоря, я этим не занимался.
— И вы никоим образом не можете знать, где и что делает ваш пациент… или клиент?
— Мой пациент лежит передо мной на кушетке. — Игорь позволил себе немного поиграть словами. — Когда процедура закончена, он может поделиться со мной своими приключениями. А может, и нет.
Штепсель словно и не заметил этой игры. Он ненадолго задумался, как будто выбирая, какой следующий вопрос задать. Игорь был уверен, что все вопросы у него готовы заранее. Так. Решился.
— Я уже спрашивал… Что за раствор вы колете клиентам?
— Это так называемый SD-стимулятор. Питательный раствор. Позволяет избежать «последовательной дистрофии».
— Откуда взялись эти термины?
— Я их придумал сам.
— А раствор?
— Также мое изобретение.
— Прекрасно! — почему-то обрадовался Штепсель. — А доза?
— Доза рассчитывается строго индивидуально.
— На основании…
— На основании нейрограммы.
— Это не очень сложно? Вы сможете объяснить так, чтобы я понял? — Кажется, он пытается шутить. Что, черт побери, так улучшило его настроение?
— Это примерно то же, что и кардиограмма, но касается работы не сердца, а… — «Говорить ему или нет?»
— Почему вы замолчали? — Штепсель перегнулся через стол, с интересом вглядываясь в Игоря.
— Пусть это будет моей профессиональной тайной, — твердо ответил Поплавский, сделав ударение на слове «профессиональной».
— Хорошо, — легко согласился Штепсель. И снова задумался. Игорь решил воспользоваться заминкой.
— Извините меня, пожалуйста…
— Да?
— Я про вас все уже понял… — Какое глупо-детское начало! — Но совершенно не привык общаться с человеком без имени. Вы не могли бы предложить мне что-нибудь для обращения к вам? Если помните, вы предложили мне выбирать из Тарапуньки и Штепселя, а я…
Антонов захохотал, откинув голову и хлопая ладонью по столу. Загорелый кагэбэшник сдержанно улыбался.
— Извините, Игорь Валерьевич. Можете называть меня Андреем Николаевичем.
— Спасибо. — Поплавский слегка кивнул. И тут же вспомнил, что совершенно недавно Антонов называл загорелого Павлом Игнатьевичем. Вот жук!
— У меня еще буквально два вопроса.
— Пожалуйста.
«Интересно, — мелькнула у Игоря шальная мысль, — наш разговор записывается?»
— Могли бы вы рассмотреть такую, скажем, принципиальную возможность, как смонтировать еще один аппарат в Другом месте? — Ну и фразы заворачивает, подумал Игорь, но тут же до него дошел смысл вопроса. Он моментально снова превратился в испуганного ребенка и почему-то посмотрел на Антонова. Показалось или нет, что тот слегка пожал плечами?
— Я думаю, — медленно начал Игорь, — что это… нереально.
— Почему?
— Я физически не смогу обслуживать три аппарата.
— Ну, а если на третьем аппарате вы будете работать… ну, скажем… раз в месяц?
— Андрей Николаевич, а вы никогда не задумывались, почему в мире так мало атомных электростанций? — спросил Игорь, смело глядя в глаза настырному кагэбэшнику. Даже теперь, когда вместо Штепселя появилось нормальное имя, его все равно хотелось произносить в мысленных кавычках.
— Ваш аппарат так опасен? — быстро и как-то плотоядно спросил тот.
— Я просто не позволю, чтобы после одного дня работы целый месяц потом мой аппарат стоял без присмотра.
— Но вы же не боитесь оставлять свои два аппарата, скажем, на выходные? Или на время отпуска? А вдруг с вами что-нибудь случится?
— Вы мне угрожаете?
— Упаси Бог! — Именно так, с ударением на «а»! Что ж он Бога-то все время поминает? — Я просто хотел сказать, что гарантирую надежную охрану.
— Вы? — Игорь постарался произнести это с максимальным сарказмом.
— Я, — подтвердил Андрей Николаевич голосом человека, не привыкшего ничего доказывать.
— Не понимаю я, конечно, ваших проблем, — беззаботно сказал Игорь, — но почему бы просто не приезжать тот же самый раз в месяц к нам в «Фуксию и Селедочку»?
— Дело не во мне, — как-то печально произнес Андрей Николаевич, и Игорь с вновь поднимающейся неприязнью решил, что тот опять крутит. — В помощи вашего аппарата нуждаются другие люди.