— Она.
— Ну так ты не бойся, товарищеские отношения между мужчиной и женщиной у нас очень даже поощряются.
— Товарищеские? Это как же, интересно? Слушай, я только одного не поняла, эта Лэйма, она в тебя влюблена?
— Нет, что ты, что я — ловелас какой-нибудь? Она за Гешку замуж хочет.
— Так и в чем проблема?
— Проблема в том, что у нас женатых людей не держат. Увольняют сразу. Ясно?
— Ну ты и наворотил тут… — качая головой, заметила Света, выходя за Сашей на улицу. — А ты далеко живешь?
— Рядом. За пять минут дойдем.
Ночной город ничем не отличался от обыкновенного Питера. Тепло. Лето, наверное. И район знакомый.
— Это Васильевский? — спросила Света.
— Да. Улица Беринга, узнала?
— Слава Богу, хоть город нормальный оставил. А то я как вспомню приключения в Городе… И этот безногий… как его?
— Второй Диктатор?
— Вот-вот. Очень специальный дядечка.
— Так это ж не я напридумывал. Это Антонов. — Саша искоса посмотрел на Свету, как она отреагирует на упоминание о Виталии. А никак. Впрочем, нет, нахмурилась.
— Тогда я не понимаю, почему ты оказался сыном этого ВД?
— Ох, если честно, я и сам тут мало что понимаю.
— Слушай, а чем там все кончилось? Я помню только, что упала в какую-то яму, а потом?
— Потом… Команда наша нашлась вместе с Кувалдой Гризли, помнишь такого? — Света кивнула. — Мы тебя искали. Нашли. Правда… — Саша искоса глянул на Свету. Можно ли такие вещи говорить женщинам, даже если все случилось черт знает где и когда? — Ты парализованная была. А потом и Вомбат появился… — Саша замолчал. Получается, что я сейчас на Антонова наговариваю. Как она это воспримет? Света горько усмехнулась:
— Что, опять гадости делал?
— В общем, да. Я не понял, но зачем-то ему были нужны именно ты и я. Куда-то он нас тащил. Место странное, около ТЭЦ.
— А зачем ему это понадобилось?
— Как — зачем? Ему же жизнь за это вернули! Мне казалось, ты и сама этого хотела…
— Хотела… — эхом повторила Света. — Слушай, у тебя случайно нет сигареты?
— Есть, — ответил Саша, протягивая ей пачку.
— Слушай, можно я где-нибудь здесь посижу? Мне что-то всего расхотелось… — Света остановилась, глядя прямо перед собой.
Вот точно могу вам сказать: будь я сейчас в любом другом мире, я бы в момент растерялся от этих ее слов. И стоял бы, как пень, не зная, что теперь делать. Но я находился в СВОЕМ мире.
Саша сделал шаг и крепко взял Свету за руку.
— Не падай духом, Светило. Мы уже почти пришли. Вон мой дом.
И что вы думаете, она вырвала руку и зашипела: «Не смей меня трогать, Самойлов!» Ни фига подобного. Она пошла рядом, не отнимая руки и только выбросив на ходу сигарету. Вот так-то, мужики. Главное — это силу свою почувствовать.
— …И вот чего я еще не понимаю, — говорила Света, сидя полчаса спустя на Сашиной кухне и прихлебывая чай. — Почему это мы с тобой все помним, а Поплавский — нет? Что вообще с нами случилось?
— Как что? Взяли нас всех за шкирку и переставили во времени назад. И чуть-чуть подправили наше прошлое. Так что, получается, что девяносто шестой год мы два раза прожили…
— Да… — Света задумчиво обвела взглядом кухню. — Я смотрю, ты скромняга. Всего-навсего однокомнатную «хрущевку» себе сделал…
— А я вижу, ты согрелась, — улыбнулся Саша. — Опять ехидничать начала. Света пожала плечами:
— Смешные вы, мужики. Все себе приключений ищете. Скучно вам, бедным, в обычной нашей жизни.
— Ну, и что в этом плохого? — Саша продолжал улыбаться. Ему показалось… То есть он был даже абсолютно уверен, что на свете нет ничего лучше, чем вот эта самая «хрущевская» кухня. Но только в таком виде, как сейчас: с сидящей Светой и чаем, и ленивым рассветом, который все никак не мог собраться и стать утром.
— Да, плохого, в общем, ничего… Только… Нечестно как-то.
— Почему? Я же никого не обманываю.
Света отодвинула чашку на середину стола и села, опершись локтями на стол. В условиях пятиметровой кухни это привело к тому, что ее лицо оказалось на расстоянии менее полуметра от Сашиного.
— Ты помнишь Петьку Скачкова, из «ашек»?
— Конечно, помню, — ответил Саша. — Мы всегда против них в футбол гоняли.
— Так вот. Когда он погиб на Памире, его жена осталась одна с двумя маленькими детьми. — Света почти выкрикнула это. — Почему он так сделал?
— Но он же не знал, что погибнет…
— А знаешь, Самойлов, на Памир вообще-то ходят не цветочки нюхать!
— Правильно. Но в мире есть масса мужских профессий, которые…
— Не путай меня! Ты говоришь: профессии. Но переться в горы в свой законный отпуск и погибать там ни за что ни про что — это не профессия!
— Ну-у, ты просто не понимаешь…
— Чего я не понимаю?
— Кто же, как не настоящие мужики, будет рисковать своей жизнью…
— Да ради чего, Самойлов? Ради чего?!
— Ну, там, я не знаю… В пещеры спускаться, Эверест покорять…
— Господи, да на кой хрен его покорять? Пусть стоит себе, непокоренный, только грязи меньше будет!
— Ну, а как же… — Саша совершенно растерялся и даже не мог сразу подобрать аргументы. Нутром он чувствовал свою правоту, чувствовал, что понимает этих мужиков и Петьку Скачкова понимает, но вот объяснить это женщине… — А как же — космос?
— Да гори он огнем, ваш космос! На земле проблем — навалом, а они в космос двигают! Трусость это! И бегство от жизненных проблем!
— А…
— И не заикайся! Все эти ваши мужские штучки — все от этого!
— Какие это — мужские штучки? — Саша начинал сердиться.
— Все! Космос, война, политика.
Саша понял, что сейчас здесь разгорится тяжкая дискуссия о мужчинах и женщинах, плавно переходящая в спор о смысле жизни.
— Слушай, Светило, давай как-нибудь потом все это обсудим, — примирительно сказал он, — нам еще отдохнуть надо. Завтра тяжелый день.
Глаза у Светы еще полыхали яростным огнем, но и она, кажется, уже поняла тщетность этого спора. Подняла брови, усмехнулась, иронично отчеканила:
— Слушаюсь, товарищ начальник! Здесь так, кажется, принято отвечать?
— Так, так.
Света стояла в дверях и, сложив руки на груди, саркастически наблюдала, как Саша пытается примостить раскладушку на кухне.
— Самойлов, хватит тут драмкружок устраивать, — спокойно сказала она минут через десять. — Я ценю твое благородство, но переигрывать тоже не надо.
— Не понял. — Саша растерянно поднял голову.
— Не мучь раскладушку, хлопчик. Она совершенно спокойно становится в комнате, рядом с диваном.
— Да? — переспросил Саша, как полный идиот.
— Конечно. Ведь если ты не в состоянии контролировать себя, то меня не спасут никакие стены и двери… — Света демонстративно похлопала рукой по хлипкому косяку. — Ну, а если в состоянии, тогда иди в комнату. А то в этой тесноте себе можно и шею свернуть ненароком. — И гордо удалилась в ванную.
Вот. Понял? Можешь себя контролировать? А если — нет? А, может, она только этого и ждет? Я здесь лежу, а она там обижается уже? А если — наоборот? Я начну приставать, а она обидится? Эх, вот Шестаков бы сейчас живо во всем разобрался. Он у нас — знаток и любитель женского пола. Да? Думаешь, разобрался бы? А я думаю, что Мишка точно так же лежал бы на спине, глядя на светлеющий потолок, и прислушивался к ее спокойному дыханию…
На следующее (ну, то есть на это же самое) утро Саша специально повез Свету в Управление через весь город. Ему и самому, честно говоря, хотелось взглянуть на дело своих рук.
— Знаешь, — сказала Света, задумчиво глядя на мелькающие в окне чисто вымытые витрины и позабытые вывески «Диета», «Гастроном», «Чулки, носки» и «Ремонт обуви», — это похоже на восьмидесятый год, перед Олимпиадой, помнишь?
— Похоже, — согласился Саша. Ему до сих пор было немножко неудобно. Да нет же, черт возьми, не за ночные размышления! Все дело в том, что в гараже, когда они утром пришли брать Сашину машину, оказалась не больше не меньше, как «Тойота» модели «Land Cruiser». Саша сконфузился, но Света сделала вид, что ничего особенного не случилось.