— Прям так и лежит…
— Ну, не лежит, а вмерз. Какая разница…
— И ты хочешь…
— Конечно! Я думаю, зарядов десяти тут вполне хватит. Он наверняка уже старый и хлипкий, новые так просто не оставляют. Даже не обязательно его самого раздолбать. Важно тряхнуть хорошенько. Я так думаю.
А что? Логично. Вомбат оглядел мужиков. Ну, с Федей ясно. Его сейчас, кроме собственных соплей, ничего не интересует. А вот наши, интересно, кто чего понял?
Ленька, вижу, врубился. Сидит, улыбается хитро. Двоечник небрежно потолок разглядывает. Тоже сообразил. Цукоша насупился. Это называется: опять вы что-то умное без меня обсуждаете.
— Леня, сколько у нас взрывчатки осталось? — спросил Вомбат.
— Я думаю, на десять зарядов хватит, — важно ответил Леня. — Ты все-таки думаешь, что это локримоза?
— Конечно! Чего здесь сомневаться?
Так. Все. Не буду больше водить за нос многоуважаемую публику. Объясняю. Локримоза — это по-нашему, по-простецки, — локальный криогенник Мо-зальского. Редкая штучка. Ее смельчаки из Города приносят. Зачем? Да всем за разным. Нам вот, например, локримоза на фиг не нужна. А кто-то, может, за нее в Городе и голову сложил… В общем, штука малоизвестная. Но с большими возможностями. Точно знаю, например, что с ее помощью Бригада Жэ вымораживает из нор мямликов на Стругацких Полях. А в Городе, говорят, локримоза в большом почете у самого ВД — большого эстета и брезгуна (в смысле — брезгливый он очень). У него каждый отряд саночистки снабжен, говорят, локримозой. А что? И правильно. Мороженое дерьмо гораздо удобней и приятней убирать. Еще говорят, что локримозы бывают разные. И есть даже маленькие, портативные — чуть ли на кружку воды. Но вот это уже, по-моему, брехня. Все, которые на нашем пути встречались, действовали в радиусе от десяти до трехсот метров. То есть десять — самое маленькое. А Ленька наш, как физик бывший профессионал, объяснил, что меньше быть в принципе не может, закон какой-то запрещает. А вот больше — пожалуйста, хоть сто километров, это, значит, законом разрешено. А кстати: кто не верит, может прям сейчас выйти и посмотреть, во что превратилось дивное лесное озеро (радиусом не меньше километра) под действием локримозы. И вот еще, кстати: первый раз вижу, чтоб ее в качестве мести использовали. Да еще таким беззащитным людям.
Ну, короче, на том мы и порешили. Приготовили заряды, рассовали их по всему озеру так, чтоб более или менее равномерно шарахнуло. Хоть и бегали поминутно греться, а все равно — задубели-и… Двоечник нос отморозил, а Ленька — большой палец на ноге. Народ смотрел на наши прыжки, раскрыв рот. Мы им, наверное, шаманами казались. Бегаем, бухтим что-то, проводочки вертим. Но зато потом ка-ак бахнуло! Любо-дорого посмотреть.
— А теперь чего? — робко спросил Федор через час, как бабахнуло.
— Теперь? Ждать будем. Греться. Чаю давай? — Стармех изо всех сил тер уши и улыбался.
Вомбат стоял на холме и докуривал свою последнюю вечернюю. Внизу блестело озеро, гомонили вернувшиеся птицы. Остатки снега теперь можно было найти только у корней старых сосен.
Слышно было, как за спиной бухтит, укладываясь, Азмун. Чего, чего? Вомбат прислушался.
— Ну, вот, и еще день впустую проваландали. Тоска…
Игорь аккуратно набрал полный шприц SD-стимулятора и склонился над Виталием.
— Что это за укол вы ему делаете? — опять влез со своим вопросом загорелый незнакомец. Он, оказывается, так и стоял у Игоря за спиной.
— Слушайте, а помолчать пять минут вы не можете?
— А что, вся процедура длится пять минут?
Игорь отмахнулся от назойливого посетителя. Сейчас не до препирательств. Сейчас главное — ввести Антонову SD-стимулятор. А уж потом можно поговорить. С этим странным потенциальным клиентом. Или вышвырнуть его отсюда в два счета.
— Да нет, доктор, боюсь, выгнать меня вам не удастся, — мягко заметил незнакомец.
— Так, — холодно сказал Игорь. — Вы еще и телепат.
— Считайте, что так.
— Кто вы вообще такой? Имя у вас есть? Знаете, очень невежливо разговаривать с человеком, не представившись. Я считаю…
— Иванов, — с готовностью ответил мужчина. — Вас устраивает?
— Нет. — В тон ему ответил Игорь. — У нас уже есть один Иванов. Попробуйте что-нибудь пооригинальней.
— Тогда Тарапунька. Или Штепсель. Что вам больше нравится? Выбирайте.
— Прекратите кривляться! — почти крикнул Поплавский. — Вы не в цирке!
— Но вы же сами просили — что-нибудь пооригинальней…
Игорь передумал ругаться с новоявленным Штепселем. Он просто махнул рукой и сел на стул рядом с кушеткой. Псих какой-то. Ума не приложу, зачем его Антонов сюда притащил? Может, это его родственник? Папа, например. Или дядя. Из Житомира. Приехал в гости к племянничку. Тот решил побаловать дядю-провинциала и привел его в "Фуксию и Селедочку". Вздор. Дяди так себя не ведут.
Лицо Антонова медленно розовело. Слишком, пожалуй, медленно для такого короткого сеанса. В общем, конечно, ничего страшного, но вот нейрограмму новую снять бы надо.
За спиной Игоря раздался шорох. Резко обернувшись, он увидел, что назойливый Штепсель с интересом рассматривает бумаги на его столе.
— Что вы делаете? — Игорь опешил от наглости посетителя.
— Извините, больше не буду, — ответил тот голосом человека, который уже увидел все, что хотел.
— Вы что — кагэбэшник? — осенило вдруг Поплавского.
— Такой организации в нашем государстве уже не существует, — мягко, словно ребенку, сообщил Иванов-Штепсель.
Игорю стало ужасно противно. Слава Богу, времена, когда ИХ боялись, прошли. Прошли? Прошли, прошли.
— Что вам угодно? — Единственная и самая дурацкая фраза, которую смог откопать в памяти Игорь.
— Да, в общем, ничего. Так, присмотреться, узнать…
— Боюсь, ничем не смогу быть вам полезным. — "Похоже, я своим церемонным тоном превращаю этот разговор в фарс". — Ни вам, ни вашему ведомству.
— Да вы, Игорь Валерьевич, книжек диссидентских перечитались, — опять-таки как ребенку заметил… тьфу, пусть будет Штепсель, раз уж так получилось. — Вы меня как СПИДа боитесь. Кстати, как там дела на этом фронте, не знаете?
— На каком? — У Игоря начала кружиться голова.
— На фронте борьбы со СПИДом. Есть успехи?
— А у вас что — с этим проблемы? — Поплавскому показалось, что он лихо отбрил Иванова-Штепселя.
— Да нет, Бог пока уберег, — вполне серьезно ответил тот.
— Больше дел у него нету, как вас от СПИДа оберегать, — нагло съязвил Игорь. "Ну а что сделает? Руки скрутит — в кутузку увезет? Врешь, гад, времена не те".
— Да, Игорь Валерьевич, времена изменились. Но вы сильно заблуждаетесь, если считаете, что с исчезновением аббревиатуры исчезло и, как вы говорите, ведомство.
Антонов медленно сел на кушетке.
— Слышу, слышу, уже ссоритесь, — произнес он хриплым голосом усталой воспитательницы детского сада.
— Виталий Николаевич, — начал Поплавский, невольно входя в образ обиженного ребенка. — Зачем вы привели сюда этого… человека?
— Павел Игнатьевич, — укоризненно произнес Антонов, — вы когда-нибудь научитесь нормально разговаривать с нормальными людьми?
— Извините, Виталий Николаевич, увлекся. Но Игорь Валерьевич так серьезно ко мне отнесся…
— Никак я к вам не отнесся. А вы ведете себя нагло. Не пойму только, что вам нужно. Я вас уже спрашивал: вы клиент? Вы сказали: да. Виталий Николаевич любезно взялся продемонстрировать. Вы видели, что ничего страшного в процедуре нет… — Игорь поймал себя сразу на двух вещах. Во-первых, он говорил хорошо поставленным занудливым, безынтонационным тоном экскурсовода. А во-вторых, сам только что назвал нахождение под аппаратом «процедурой». — Еще раз вас спрашиваю: будете пробовать?
— Пока нет, — спокойно ответил Штепсель. — Я хотел с вами поговорить…
— Еще не наговорились? — Игорю страшно надоела вся эта нелепая болтовня. — Повторяю: ни я, ни мой аппарат ничем другим не можем быть вам полезными. Ни в качестве оружия, ни в качестве детектора лжи мой аппарат выступать не может!
— Игорь Валерьевич! — Штепсель с восхищением выслушал гневную тираду Поплавского. — Да вы сами — почти готовый диссидент! Позвольте вас спросить: вы что, имеете какие-то личные счеты с нашим ведомством? Насколько я знаю, нет.