— Вот что, дяденька, вы этот свой ликбез бросьте, мне совершенно наплевать, куда вы там идете и ушли. Мне важно, чтобы на этом своем пути вы в наш огород не заходили! — Саше было абсолютно не страшно. И даже не интересно. — Чего вы у нас-то забыли?
Алексей Иванович устало взглянул на вазу с цветами.
— Неусточивые логические цепи, эмоциональные флуктуации, варварские обычаи, культ насилия, сильные религиозные веяния… — с готовностью забубнил тот.
Сейчас я ему…
— Многоуважаемый Александр Юрьевич, — ласково произнес карлик, — уверяю вас, что вы ничего не добьетесь, дав, как вы изволили мысленно выразиться, мне "по уху". В конце концов, я в какой-то степени ваша собственная фантазийная конструкция…
— Хорошо, — спокойно согласился Саша. — В таком случае, многоуважаемая конструкция, не подскажете ли какой-нибудь другой способ расправиться с вами?
— Я? Конечно, нет. Это против всех правил. Где вы видели Кощея Бессмертного, который на каждом углу трезвонит о своей смерти, которая, если не ошибаюсь, на конце иглы? — Алексей Иванович снова гадко захихикал. — К тому же я и сам не знаю, КАК НАС победить.
— Ладно. — Саша положил ногу на ногу и, передразнивая карлика, закачал носком ботинка. — Тогда валяйте рассказывайте дальше вашу сказку.
— Я могу предложить вам три задания. Или вопроса — называйте, как хотите. — Саша согласно кивнул. Черт с тобой, Кощей переодетый, задавай свои вопросы. — Итак. Вопрос первый. А существует ли в действительности то, что вы так активно пытаетесь спасать?
— То есть? — не понял Саша.
— Существует ли душа? Или ментально-психосоматическая субстанция, как ее изящно называет Игорь Валерьевич Поплавский.
— То есть как это — существует ли? Разве есть какие-то сомнения?
— И еще какие, уважаемый Александр Юрьевич! Самые серьезные! И пока ни одного сколько-нибудь веского аргумента с вашей стороны! Согласитесь, что все эти авантюрные эксперименты доктора Поплавского можно, в конце концов, объяснить чем угодно, да хотя бы — действием неизвестного наркотика!
— И что я должен делать?
— Идите, — Алексей Иванович сложил на груди руки с видом злодея экзаменатора, который за пять секунд доказал студенту, что тот — непроходимый тупица. — И докажите, что душа есть. Как та самая пресловутая реальность, данная нам в ощущениях. Так, кажется, выражаются ваши философы?
— Куда идти? — Саша успешно продолжил роль студента, забывшего на нервной почве где выход.
— Туда, — ласково махнул рукой Алексей Иванович.
И Саша увидел еще одну дверь. Не тяжелую, не дубовую, без кованых ручек и замков. Обыкновенную, как в парадном. Через пыльное стекло были видны деревья, скамеечка с двумя сидящими бабульками и бегающие дети.
— Прошу вас. — Карлик повторил свой приглашающий жест. Букет цветов на столике подпрыгивал от нетерпения.
— А… остальные вопросы? — зачем-то спросил Саша, вставая.
— После, после, уважаемый. Вы вначале с первым разберитесь…
— Да нет, это я так, на всякий случай, может, подготовился бы пока…
— Подготовитесь, подготовитесь, всему свое время. Саша подошел к двери, взялся за ручку и тут же заметил у своих ног вазу с цветами.
Ну вот только этого мне не хватало! Он обернулся:
— Ладно, я пошел. Только гербарий свой оставьте здесь. У меня от него уже в ушах звенит.
— Это, как вы изволили выразиться, не мой гербарий, — ответил Алексей Иванович, злорадно ухмыляясь. — Это ваше. И я вообще не понимаю, откуда здесь взялся этот нелепый персонаж.
Ваза с цветами смущенно поерзала по полу.
— Вы знаете, Саша, мне ужасно неудобно, я давно хотел вам признаться, но так увлекся этой неожиданной ролью…
Саша несколько секунд озадаченно смотрел на цветы и вдруг сильно хлопнул себя рукой по лбу:
— Я понял! Черт побери, я понял! Юрий Адольфович! Это вы?!
— Я, — кашлянул букет, не делая, однако, никаких попыток превратиться в пианиста Бляхмана.
— Но… почему? И вообще…
— Видите ли, Саша… — начал Юрий Адольфович, помахивая цветами, — я…
— Вот что, господа, — перебил их Алексей Иванович, — не могли бы вы все свои объяснения и расшаркивания перенести туда, за дверь? А то у меня от вас обоих уже изжога сделалась.
Саша не нашел ничего лучшего, как взять под мышку своего будущего тестя и выйти за дверь.
— Вы что-нибудь поняли? — спрашивал Саша Юрия Адольфовича на уединенной скамейке, которую они наконец нашли в ближайшем сквере. Уединенной, потому что в любой действительности разговоры с букетами цветов выглядят по меньшей мере странно. А как выяснилось, обратно в человека Бляхман превратиться ну никак не мог.
— О чем?
— О том, что нам делать?
— Как — что? Он же, кажется, ясно выразился: искать доказательства.
— Ка-ки-е до-ка-за-тель-ства? — раздельно переспросил Саша. — Как вы их себе представляете? И куда их предъявлять, если даже найдем? И вообще, где мы находимся?
— Боюсь соврать, но, по-моему, это — проспект Стачек, — произнес букет.
— Очень мило. Надеюсь, вы не строите иллюзий насчет того, что мы с вами вернулись в реальный мир?
— Да… то есть нет… а вы что думаете?
— Я совершенно уверен, что все вокруг — просто очередная декорация, — ответил искушенный в путешествиях Саша.
— Уверены? — Букет повертелся по сторонам, словно разглядывая окружающее.
— Юрий Адольфович, — мягко сказал Саша, — ну нельзя же быть таким доверчивым. Вы что теперь, так и собираетесь жить в виде вазы с цветами? И как вы это себе представляете? Что мне, вас с собой везде носить? Или к жене отнести? Она вам будет воду менять. А что вы будете делать, когда цветы завянут?
— Простите, Саша. Я все понял, — покорно согласился Юрий Адольфович. От его прежней болтливости и ехидства не осталось и следа. — Что мы будем делать?
— Как в сказках, — бодро ответил Саша, — пойдем, куда глаза глядят.
Разговаривать на улице было уже неудобно, поэтому Саша погрузился в свои мысли.
Чего-то я тут не понимаю, ребята. Какая-то во всем этом есть нелогичность. Ладно, я согласен, что сам лично навертел все эти заморочки и прибамбасы. И, надо заметить, не без помощи уважаемого Юрия Адольфовича. Который дорвался до развлечений, как ребенок в Диснейленде. Вот и таскай теперь с собой этот дурацкий букет. Да еще и в вазе. Прохожие не зря, конечно, оборачиваются, видок у меня сейчас… — Саша, увлекшись, замурлыкал какой-то нехитрый мотивчик из репертуара Виктора Чайки. И тут же получил.
— Саша, если вам не трудно, вы не могли бы петь что-нибудь другое? — прошипел букет у него под мышкой. — К тому же вы ужасно фальшивите.
— Хорошо, Юрий Адольфович, я больше не буду, — с трудом сдерживаясь, ответил Саша и тут же поймал на себе недоуменный взгляд проходившей мимо женщины. — Но и вы пока воздержитесь от замечаний вслух. На нас обращают внимание.
— Хорошо, я буду молчать, — согласился букет, и Саше пришлось громко раскашляться, потому что та женщина уже остановилась, внимательно глядя на него.
Ну вот, смотрит и смотрит. А чего, спрашивается? Идет себе человек с цветами и сам с собой разговаривает. Подумаешь… Какое же нужно доказательство? Вот, эта самая женщина. Стоит, сумки у нее тяжелые. Продуктов, наверное, домой купила, семья у нее. Муж, дети. Всех она любит, заботится. Почему? Потому что душа у нее есть. А? Алексей Иванович, ау! Где вы? Вот вам доказательство.
НЕТ, УВАЖАЕМЫЙ АЛЕКСАНДР ЮРЬЕВИЧ. НЕ ПРИНИМАЕТСЯ. НЕТ У ЭТОЙ ЖЕНЩИНЫ
НИ МУЖА, НИ ДЕТЕЙ. ПОТОМУ КАК БЕСПУТНЫЙ ЕЕ СУПРУГ ДЕСЯТЬ ЛЕТ НАЗАД,
ДОПИВШИСЬ ДО ПОРОСЯЧЬЕГО ВИЗГА, УПОТРЕБИЛ ЖИДКОСТЬ ДЛЯ МЫТЬЯ СТЕКОЛ.
КОТОРУЮ К ТОМУ ВРЕМЕНИ СТАЛИ ВЫПУСКАТЬ НА ОСНОВЕ НЕ ЭТИЛОВОГО, А
ИЗОПРОПИЛОВОГО СПИРТА. РАДОСТИ МАТЕРИНСТВА В ВОЗРАСТЕ ВОСЕМНАДЦАТИ ЛЕТ ЕЕ
ЛИШИЛА ВАША СЛАВНАЯ МЕДИЦИНА. НЕУДАЧНО СДЕЛАННЫЙ ПОДПОЛЬНЫЙ АБОРТ,
ПЕРФОРАЦИЯ, ЗАРАЖЕНИЕ… В СУМКЕ У НЕЕ НЕ ПРОДУКТЫ, А НОСИЛЬНЫЕ ВЕЩИ
ПРЕСТАРЕЛОЙ МАТЕРИ, КОТОРАЯ УЖЕ ПЯТЬ ЛЕТ ЛЕЖИТ, НЕ ВСТАВАЯ, ПОСЛЕ
ПЕРЕНЕСЕННОГО ИНСУЛЬТА. НАПРАВЛЯЕТСЯ ЖЕНЩИНА НА БАРАХОЛКУ, ЧТОБЫ ВЫРУЧИТЬ