- Я… немножко не понял… Как, как вы сказали? Протяженная идея?
- Я не говорил: протяженная идея! - строго осадил его букет. И тихо добавил про себя:
- Предупреждали же меня - вин до еды не подавать…
- Не могли бы вы рассказать поподробней? - попросил Саша, пропуская мимо ушей замечание насчет вина.
- Хорошо. Давайте подробней. - Букет покачал цветами и заговорил тоном учительницы, которая уже час бьется с тупым учеником:
- Итак. Подвиги, как известно, делятся на одномоментные и протяженные. К одномоментным относятся героические деяния, совершаемые, как следует из названия, в один момент. И, как правило, под действием сильного душевного порыва. К таким подвигам относятся, в частности: падение на амбразуру, забегание в горящий дом и вынесение оттуда младенцев, спасение утопающих…
- Вы что - лекции в жэках читаете? - поинтересовался Саша.
- Почему вы так решили?
- Меня после второй вашей фразы в сон потянуло.
- Я могу и не рассказывать, - обиделся букет. - Вы сами попросили.
- Все, все, извините, я постараюсь больше не перебивать, - извинился Саша и постарался устроиться максимально неудобно, чтобы не засыпать. Он внимательно прослушал все, что касалось подвигов одномоментных, заинтересовался протяженными дискретными подвигами, но на немотивированных его таки сморил сон.
- …Таким образом, - профессионально повышая голос, закончил букет, - вы можете выбрать себе любой из вышеперечисленных видов подвигов!
- Спасибо, - поблагодарил Саша, стараясь подавить зевок. - Но я не понял, какое это все имеет отношение ко мне?
- Как это - какое? - Ввиду отсутствия рук букету пришлось всплеснуть цветами. - А зачем вы сюда, собственно, пришли? Почему я вожусь тут с вами второй день? Объясняю, растолковываю! Я уже мозоль себе набил на языке!
- Ну уж, ну уж! Насчет мозоли это вы преувеличиваете… - попытался было возразить Саша, но букет уже разошелся не на шутку.
- Присылают кого ни попадя! Ни подготовки, ни воспитания! Сами толком не знают, чего хотят! А я тут с ними возись! Все! Ухожу!
- В монастырь? - подсказал Саша, живо припоминая нервного короля из отечественного варианта "Золушки".
От неожиданности букет на мгновение замолчал, но тут же взорвался с новой силой:
- Вот! Он еще и издевается! Меня - в монастырь! Меня! Средоточие порока и невоздержанности! Какое кощунство!
- Средоточие чего? - переспросил Саша, поражаясь неожиданной самокритичности букета.
- Все, - сказал букет, внезапно успокаиваясь. - Я умываю руки. Вы закончили прием пищи?
- Да, спасибо.
- Тогда прошу вас следовать за мной. - И прозвучало это весьма зловеще.
Саша покорно встал из-за стола и повернулся к выходу. То есть повернулся-то он к той единственной, насколько удалось заметить, двери, через которую вошел. А вот и фигушки! Вместо тяжелой дубовой двери на стене теперь красовался потертый гобелен. Где на выцветшей от времени травке не меньше дюжины молоденьких пастушек предавались повальному греху с волосатоногими фавнами. А, впрочем, я могу и ошибаться. Может, и не пастушки. И, может, и не с фавнами. Черт их разберет. Но зрелище, доложу я вам, весьма бойкое.
- Интересуетесь? - язвительно проскрипели сзади. - Пожалуйста, пожалуйста, я подожду.
- Нет, просто выход ищу, - краснея, ответил Саша.
- Здесь? - удивился букет, приплясывая около низенькой дверцы справа от камина. В его голосе звучало нетерпеливое снисхождение ребенка, папаша которого, вместо того, чтобы топать с сыном на рыбалку, уже битый час наблюдает голые ляжки соседки, пропалывающей огород.
- У нас, - с нажимом заметил Саша, - принято выходить через ту же дверь, что и вошел.
- Ну уж, ну уж! - Букет с гадким хлюпаньем снова превратился в зеленую каплю. - Вы будете отрицать, что это не ваши изобретения - "выхода нет!", "проход закрыт!" и "вход с обратной стороны!"?
Саша громко откашлялся, но ответить было нечего. Тоже мне, уел, гербарий хренов.
- Если вам так нравится, можете и вслух называть меня "гербарием хреновым", - заметила зеленая капля, вылетая в дверь. - Хотя даже моих скромных знаний в ботанике хватает, чтобы понять, насколько лишено смысла это выражение.
Саша молча шел по коридору. Он был зол. У его спутника, похоже, настроение было не лучше. Видимо, стараясь специально для Саши разнообразить общение, студенистая капля не летела рядом. Теперь она перешла на прыжки. И совершенно напрасно. Каждый раз, натужно отрываясь от пола, она оставляла за собой склизкий след, пролетала около метра, болтая в воздухе ложноножками, и тяжело плюхалась вниз, словно кусок подтаявшего студня. Зрелище было преомер-зительное. Каждый такой мини-спектакль заставлял прогуляться вверх-вниз безвкусное содержимое Сашиного желудка.
В тот момент, когда Саша уже был совсем-совсем готов как следует наподдать ногой своему любезному провожатому, коридор внезапно свернул направо и уперся в казенного вида дверь, обитую дерматином.
Саша решительно вошел и тут же остановился.
В небольшой комнатке стояли два кресла и журнальный столик. Одно из кресел было свободно. Во втором сидел, закинув ногу на ногу, маленький человечек. Почти карлик. Саша сразу узнал и истертые войлочные шлепанцы, и застиранные брюки-галифе, и черный пиджак, под которым виднелась застегнутая на все пуговицы белая рубашка без галстука. Вот черного котелка на этот раз у Алексея Ивановича не оказалось.
- А где же ваша шляпа? - не пытаясь сострить, а только лишь от растерянности спросил Саша.
Карлик с удовольствием рассмеялся, показывая мелкие гнилые зубы.
- Со свиданьицем, Александр Юрьевич! - весело сказал он, не вставая, покачивая шлепанцем. - Вы, я вижу, чувство юмора не теряете?
- А чего ж его терять? - пожимая плечами, ответил Саша с интонацией простецкого парня. - Чего имеем…
- Ох, прибедняетесь, ох, прибедняетесь, Александр Юрьевич! - Карлик игриво погрозил ему пальчиком. - Имеете, имеете. Что, разве не за этим сюда пришли?
- За чем? - Саша спросил совершенно искренне.
- Не доверяете. Презираете. - Алексей Иванович обидчиво сложил губки бантиком. Бантик у него при этом получился сухой и мятый.
- Ну, если вспомнить, при каких обстоятельствах мы с вами расстались в прошлый раз, наверное, не странно, что я не кидаюсь к вам в объятия. - Саша снова пожал плечами и сразу вспомнил Дрягина. Вот кого бы сюда…
- Валерия Ирбисовича? - живо откликнулся Алексей Иванович на Сашину мысль. - С нашим удовольствием! Желаете прямо сейчас пригласить?
- Я думаю, не стоит, - промямлил Саша тоном ученика, которому директор школы предлагает немедленно вызвать родителей.
- Как скажете.
"Ну ты и гнида, - подумал Саша, радуясь возможности мысленно отвести душу, - мерзкий старик! Это ж надо - такую рожу гнусную придумать! И во рту - помойка".
- В данном случае, уважаемый Александр Юрьевич, абсолютно неважно, что у меня во рту, - ядовито ухмыльнулся карлик. - И на ваше негативное ко мне отношение ничуть не повлияла бы самая голливудская улыбка. - Он раздвинул свои тонкие губы еще шире, и Саша, содрогнувшись, увидел два идеально ровных ряда сверкающих зубов.
Точно. Так, пожалуй, еще гаже.
- Вот видите!
И откуда ты вообще взялся на мою голову?
- Неточное выражение. - Алексей Иванович таки докачался своим шлепанцем, что тот свалился на пол. Карлик, кряхтя, наклонился, продолжая говорить:
- Не "на" вашу голову, а "из" вашей головы! Я - ничто иное, как порождение вашей фантазии. - Он развел своими цыплячьими лапками. - Вам хотелось видеть врага таким. Максимально противным и жалким, так, чтобы в случае чего и придушить одной рукой. Пожалуйста. Вот он я. Можете начинать прямо сейчас. - Алексей Иванович с готовностью вытянул из воротника желтую морщинистую шею.
Вот еще. Охота была руки пачкать.
- Боитесь? - с любопытством спросил карлик.
- Нет. Просто не пойму, зачем это мне вас душить?