И вновь, ловко насыпая, просеивая муку, замешивая тесто, она с почти маниакальным упорством обдумывала, разбирала, просеивала утреннее поведение мужа. Особенно странным казался его внезапный взрыв раздражения за завтраком. Господи, ну, конечно, домашнее варенье лучше покупного, кто же спорит. Но этот импортный джем тоже довольно приятный на вкус. Юлия Марковна не поленилась, подошла к холодильнику и достала оттуда симпатичную пузатенькую баночку. Умеют упаковывать, ничего не скажешь. М-м-м, а какой приятный запах… И вовсе не похож на запах зубной пасты, с чего это Юраша решил? Даже обидно: Юлия Марковна специально держала этот джем для торжественного случая. Летом еще получила в жилконторе гуманитарную помощь: две футболки (Аленочка их с удовольствием носит), джем вот этот, вишневый, и килограмм риса. Юлия Марковна любила получать гуманитарную помощь. И никогда не поддерживала разговоры в очередях, когда неблагодарные бабуси поливали грязью зажравшихся капиталистов, а потом, сгибаясь под тяжестью сумок, тащили домой то, что эти самые капиталисты не доели…
К трем часам Юлия Марковна, как всегда не суетясь, переделала почти все домашние дела, но причину недовольства мужа так и не вычислила. В семь минут четвертого она насыпала пшена в птичью кормушку на окне. В тринадцать минут четвертого села к телефону.
- Сима? Добрый день, дружочек. Как ваши дела? Как Танюлька? - Привычно невнимательно выслушивая полную информацию о состоянии здоровья рахитичной Танюльки, Юлия Марковна придирчиво осматривала комнату. Шторы пора новые покупать, а денег нет… Цветы на подоконнике надо, пожалуй, немного раздвинуть, а бегонию на шкафу поменять местами с аспарагусом. -…Да, да, моя милая, конечно, попробуйте тушеную репку… - Ни один самый тончайший психолог не уловил бы в интонациях Юлии Марковны раздраженного нетерпения. И далее, тот же самый психолог наверняка пришел бы в полный восторг от последовавшей далее изящной комбинации. Дело в том, что пресловутая Сима (неопределимо дальняя родственница Юрия Адольфовича) со своей Танюлькой (невоспитанным диатезным чудовищем двух с половиной лет от роду) активно собирались в гости к Бляхманам. И именно сегодня. И этого никак нельзя было допустить. Почему? Во-первых, присутствие постороннего человека при столь интимном событии, как знакомство родителей будущих супругов, само по себе неэтично. Ну а, во-вторых, Юлии Марковне вполне достало женской интуиции, чтобы оценить, как невыгодно будет смотреться ее не самая обворожительная в мире дочь на фоне крепкой щекастой Симы. В присутствии которой даже Юрий Адольфович позволял себе довольно смелые шутки (что-то насчет лета в деревне и любви на сеновале). Никто, конечно, не думает, что Аленочкин избранник откажется от женитьбы, увидев пышущую здоровьем Симу, но… (Юлия Марковна мудро покачала головой) жизнь показывает: чем меньше провоцируешь мужчин, тем лучше.
При всей внешней хрупкости и несколько даже показной ранимости эта женщина была поразительно крепка и воинственна. В доперестроечные времена, например, Юлия Марковна могла зайти в мясной магазин на Загородном, 26, и без блата, без единого крика и намека на скандал, играючи довести продавца до полного озверения, но получить полтора килограмма говяжьей вырезки. "Я - оптимист!" (именно так, в мужском роде), - гордо заявляла Юлия Марковна, пристукивая по столу маленьким сухоньким кулачком. При этом настольной книгой у нее был "Справочник фельдшера", а любимой телепередачей - "Катастрофы недели". "Люди - наше главное богатство!" - любила декларировать она, добавляя изрядно протухший девиз романтиков-коммунистов: "Добро должно быть с кулаками!" И тут у некоторых окружающих почему-то закрадывалось подозрение, что эта хрупкая дама (при всем своем оптимизме и гуманизме), застигнув на улице мальчишку, мучающего кота, вполне могла бы (защищая животное!) проломить башку ребенку. Человек поинтеллигентней заметил бы еще, что именно таких теток (простите, женщин) любил рисовать король карикатуры Бидструп.
- …Конечно, конечно, Сима, обязательно дам вам эту выкройку, - продолжала меж тем Юлия Марковна, - но, к сожалению, дружочек мой, не сегодня. Нет, нет, и именно по этому вопросу я вам и звоню. Видите ли, мой хороший, мы сегодня ждем таких, я бы сказала, деликатных гостей… - Мгновенно сообразив, что деревенская Сима сейчас надумает себе невесть что, Юлия Марковна поспешила объясниться:
- Вы, Симочка, наш близкий человек, поэтому вам я могу открыться… - Паузу, подержать паузу, чтобы до Симы дошел смысл сказанного комплимента. - Одним словом, у нас сегодня помолвка. - Здесь Юлия Марковна смущенно кашлянула, сделав вид, что невольно допустила бестактность, употребив непонятное простой девушке слово. И быстро пояснила, переходя на привычные русские термины:
- Одним словом, к нам сегодня Аленочку сватать придут! - На другом конце в трубке прозвучало длинное "о-ох!", лишь отдаленно передавшее зависть невезучей матери-одиночки ко всем абсолютно сватовствам. - Так что вы уж не обижайтесь, дружочек, но мы вас с Танечкой ждем как-нибудь в другой раз. Да и Юрий Адольфович тоже будет очень рад… - Прожурчав, как хорошо выученную скороговорку, всю эту дамскую белиберду, Юлия Марковна распрощалась с Симой, совершенно довольная собой.
Положив трубку, она тут же снова сняла ее и набрала номер близкой подруги.
- Клепа? Здравствуй, это Люка. - Пожилые дамы при общении друг с другом обычно прочно держатся за свои девичьи прозвища. - Я к тебе не по делу. Я просто поболтать. У тебя есть минутка?
Удивительная удача! У Клепы нашлась даже не одна, а целых сорок минуток. Передавать дальнейший разговор не имеет ни малейшего смысла. Так, стандартная смесь телевизионных сериалов и недомоганий женщин старше шестидесяти.
Ох, и намучился Юрий Адольфович со своим отчеством, ох, намучился… Даже не так сильно, как с фамилией. Ну подумаешь, Бляхман… При наличии здорового чувства юмора Бляхманом даже легче быть, чем тривиальным Рабиновичем. Но вот отчество… К сожалению (а может быть, и нет), в семье Юрия Адольфовича главным достоинством считалась деликатность (принимавшая порой несколько болезненные формы). Именно поэтому ни маленький Юрочка, ни угловатый ершистый подросток Юра, ни уже взрослый Юрий Адольфович так ни разу и не задали тот обидный, свербящий, мучительный вопрос: почему? Хотя, кого спрашивать? Расставив по местам все даты, любой здравомыслящий человек поймет: НЕ у кого было спросить, почему тишайший историк Бляхман, сгоревший в печи Освенцима, и "крестный отец" этой самой печи Гитлер носили одно имя.
Юрий Адольфович вышел из лифта и еще несколько минут стоял у подъезда, пытаясь отдышаться. Больное сердце не позволяло ему пользоваться лестницей, а обостренное обоняние заставляло задерживать дыхание в лифте. Сколько секунд спускается лифт с одиннадцатого этажа? Вот ровно столько времени и оберегал Юрий Адольфович свой чувствительный нос от застоявшихся общественных миазмов. Как все-таки странно: дом их довольно новый, благополучный, публика, судя по всему, проживает интеллигентная. А вот в лифте всегда пахнет черт знает чем! Вот и сегодня, например, не успел вовремя задержать дыхание и - пожалуйста! - стой теперь и борись с подступающей дурнотой. Потому что в лифте, похоже, ночевал целый цыганский табор. С грудными детьми и лошадьми.
В метро заходить категорически не хотелось. Поэтому Юрий Адольфович, минут десять нерешительно помаявшись на остановке, предпочел мраморным вестибюлям метрополитена жаркую тесноту троллейбуса. В отличие от Юлии Марковны, ее муж был честным и покладистым пессимистом. Если бы вдруг какому-то дотошному исследователю пришло в голову сравнить супругов Бляхманов - по всем пунктам, начиная с режима сна и кончая любимой музыкой, - результат вышел бы поразительный. Невозможно поверить, чтобы настолько разные люди, как Юлия Марковна и Юрий Адольфович смогли прожить вместе более тридцати лет. Все их знакомые в один голос утверждали, что Бляхманы - идеальная пара. При этом оба супруга в глубине души всегда считали любовь чем-то далеким, несбыточным, не имеющим к их браку никакого отношения. Вот вам типичный пример крепкого союза порядочных людей, построенного на одном лишь уважении. Интеллигентный человек, он ведь как? Ему лопату в руки дай и очень убедительно скажи: копай. Он и будет копать. И день, и два, и десять лет, и тридцать. Гоня прочь пораженческие вопросы типа: а зачем копаю? И даже находя в самом процессе массу удовольствия.