- Именно.
- Хорошо. Я понял. Но ведь тебе этим придется заниматься все время?
- Что поделаешь, - вздохнула Света, - работа у нас такая…
- Все. - Саша встал. - Давайте на сегодня все обсуждения закончим, надо отдохнуть. А завтра ПОСМОТРИМ. - Он подошел к двери и снова задумался. Все это очень мило. Но где же мне спать? Да и Юрия Адольфовича вроде неудобно здесь оставлять… - Пойду-ка я тоже в машину. А то там мои подчиненные уже, наверное, целое кляузное письмо генералу Степницкому накатали.
- Не накатали, - сообщил букет. - Они курят и рассказывают неприличные анекдоты.
- Тем не менее. Вы как, Юрий Адольфович, со мной?
- Я думаю, букет можно оставить здесь, - ангельским голоском сказала Света. - Если он пообещает не подсматривать.
- Детский сад, - пробормотал Саша. - Спокойной ночи, товарищи.
Стартовали утром, чуть свет. Похлебали чаю, попрощались с сонной дежурной и выехали. Через полчаса поездки пассажиры уже дремали. Саша вел машину, сосредоточенно размышляя о предстоящем задании. В меру сил в этом размышлении участвовал Юрий Адольфович. Безусловно, мысленно.
- Я не представляю, что нам делать. Ну, найдем мы этого ребенка, и что? - мысленно спрашивал Саша.
- Уничтожить! - решительно отвечал Юрий Адольфович.
- Как?! Как вы себе это представляете? Башкой об стенку? Пристрелить?
- Чутье подскажет, - твердо отвечал пианист.
- Не уверен. - Саша трусливо гнал прочь мысли о ребенке.
- Вы просто поймите, ЧТО это за ребенок! Это же НЕ человек! Это маяк, стационарный маяк, установленный для того, чтобы легче было воровать наши души! - Юрий Адольфович упорно гнул свое, не давая Саше отвлекаться.
- А вы-то откуда это знаете?
- Я… я не могу это объяснить… - У Юрия Адольфовича действительно не хватало даже мысленных образов, для того, чтобы объяснить, КАК он понимает действия вороватых пришельцев. - Я… попытался быть… как бы одним из них… Я понял, то есть я, конечно, не смог до конца их понять, они слишком, чудовищно другие, чем мы… до такой степени, что… ах, мне не объяснить… мы оказались на их пути по чистой случайности… мы им не интересны, как нам не интересен муравей… нет, даже не муравей, как нам не интересен пролетевший мимо атом кислорода…
- У кислорода двухатомная молекула, - зачем-то вставил Саша.
- Это совершенно не важно, ну, пусть какой-то другой атом… единственное, что их интересует, это наши души. Оказывается, для них - это совершенно новая форма существования материи… или пространства, простите, я в этом совершенно не разбираюсь… у них даже нет понятия времени как такового. Поэтому они видят нас как бы целиком - все человечество, нет, всю историю Земли, начиная с первой живой клетки, как на ладони. Они в принципе не желают нам зла, поскольку и такого понятия у них тоже нет… Им нужны наши души, и они сделают все, чтобы получить их столько, сколько сочтут нужным… - Юрий Адольфович мысленно замолчал.
- Ну, положим, насчет их отношения ко времени я уже понял, - отвечал Саша. - Иначе как они вернули нас обратно, изменив кое-какие детали? И я думаю…
- Я думаю, - внезапно перебил его Юрий Адольфович, поддавшись внезапному озарению, - что именно здесь и надо искать выход!
- Где - здесь?
- Во времени! - Тут их мысленный диалог прервался, потому что Гришка, задремав, ударился головой о стекло.
- Фу! - вскрикнул он, просыпаясь. - Что, уже приехали?
- Нет, - ответил Саша, - нам еще часа два пилить. Ты поспи, поспи еще.
- Не, не хочу больше. У меня шея сильно затекает. - Серебряков покрутил головой.
- Ну, тогда буди остальных, проведем утреннее совещание.
- Прямо так, в машине? А поку-ушать? - Серебряков принялся картинно почесывать живот. Потом вытащил карту, повертел головой и радостно сообщил:
- Километров через пять будет отличное кафе!
- Знаешь, Гриша, - задумчиво проговорил Саша, - иногда я просто поражаюсь, как мирно в тебе уживаются два совершенно разных человека…
- Чего-чего?
- С одной стороны - патологический жрун и трепло, а с другой стороны - классный оперативник. - Саша смотрел прямо перед собой. - Вот послушать тебя в мирной обстановке - ну не мужик, а какой-то желудок ходячий!
Гришка неопределенно крякнул, но ничего не ответил. Ему было обидно за "желудок ходячий", но наверняка чертовски приятно за "классного оперативника".
- Это, что ли, твое кафе? - равнодушно спросил Саша, кивая на указатель.
- Оно!
- Сворачиваем. - Саша, подражая Гришке, картинно зарулил на стоянку и аккуратно стал в размеченный прямоугольник.
- Глянь. Глянь, какой пижон! - громко отком-ментировал сзади Козлодоев, тыча пальцем мимо Сашиной головы.
Все повернули головы вслед за Гешкиным пальцем. В дальнем углу стоянки, темно-серый, словно его одного вдруг накрыла тень от пролетающей в небе тучи, стоял автомобиль. Ну, машина как машина. Из шикарных. Тоже небось какой-нибудь космонавт или артист разъезжает.
Саша почувствовал, как у него за спиной вздрогнула Света.
Совпадение, Светило, не дергайся так. Не мог он пролезть в НАШ с тобой мир. Не мог, по определению. Да ладно, даже если и пролез - оставим это на вашей женской совести, - ЗДЕСЬ он не может быть нам опасен! Опасен. Опасен… Опасен?
- Ну, идите поинтересуйтесь местным меню, да узнайте заодно, чего тут можно с собой взять, - обратился Саша к Серебрякову с Козлодоевым.
- А ты не пойдешь, что ли?
- Нет. Я, в отличие от вас, аппетит дольше нагуливаю.
- Ладно, как хочешь. Пошли, Светик! - Гриша в несколько прыжков обежал машину и галантно распахнул перед Светой дверцу.
- Спасибо, Гришенька, я тоже не хочу. - У нее голос выцветший, как флаг на корме нашего "Забайкал-Кобылина". Чего, кстати, не скажешь о сочном, истомившемся в молчании баритоне Юрия Адольфовича.
Стоило мужикам удалиться на достаточное расстояние, букет прямо-таки захлебнулся словами:
- О чем вы говорите? Какая опасность? Карлик полностью изолирован, я это проверил несколько раз! Что с вами, Светлана? Саша, о какой опасности вы говорите?
- Да так, один старый знакомый, - сквозь зубы ответил Саша и резко повернулся к Свете:
- Ну, что ты? Что? - Вот сейчас я, наверное, решился бы и обнял ее. Она сидела, зажав ладошки коленками, похожая на смертельно несчастную девчонку. Я вспомнил, Светило, Господи, почему я сейчас это вспомнил? Именно такие глаза были у тебя тогда, в пятом классе, в мае… Мы пинали грязный мяч по школьному двору, одуревшие от теплой весны, а ты… а вы искали пропавшего отца… - Ну, что ты, милая… - Черт, и слова-то все не те лезут… - Ну, хочешь, я сейчас сам схожу и проверю. И ты убедишься, что это НЕ ОН, его здесь не может быть. Хочешь?
Саша не стал дожидаться согласия. Он решительно вышел из машины и направился к кафе.
Я не знаю, что я сейчас с ним сделаю!
Теперь Саша уже желал этой встречи. Чтобы вот сейчас, там, в кафе, за одним из столиков сидел этот проклятый Антонов, да пусть хоть с сотней телохранителей!
Нет, ребята, меня уже никто не остановит. Я - в своем мире. Здесь все играют за меня!
Он вдруг очень ясно, нет, не услышал, а целиком почувствовал шквал сумбурных мыслей Светы, обращенных не к нему, а куда-то гораздо выше ("… Господи, прости меня, я не хочу ему ничего плохого, Господи, не делай ему больно, ведь я же любила его, прости меня, Господи, я только и хочу, чтобы он отпустил, оставил, оставил меня в покое, Господи, я не могу так больше…"), и дальше что-то совсем непонятное, про какого-то убитого парня…
Саша взялся за ручку двери. За спиной чей-то тонкий голос нервно крикнул неразборчиво, кажется, "осторожней!", дверь открылась, Саша сделал шаг…
…и по колено провалился в зловонную жижу.
- Смотри, куда прешь, дятел! - заорали над ухом. - Руку давай! - Красный от злости Цукоша протягивал Сане измазанную грязью лапищу. Бормоча что-то забористое по поводу придурков на болоте, он вытащил Двоечника на сухую кочку и даже замахнулся было…
Санино лицо выражало такое детское изумление, что Азмун только крякнул и махнул рукой.