— И завалить этим всю нашу операцию? Ну, нахал!
— Это так меня трогает… Какое мне вообще дело до вашей операции, когда на карту поставлена моя если не жизнь, то свобода… Во-вторых, я просто от подкинутого пистолета избавлюсь и напишу заявление о потере табельного оружия. А то и напрямую обращусь вместо майора Асафьева к майору Лоскуткову с полными откровениями. Он мужик душевный и поможет с удовольствием. Такое взаимодействие, как ты, может быть, слышал, у нас с Лоскутковым отработано. И дает, кстати, прекрасный результат. Проверено!
Фээсбэшник рассмеялся. В торговом деле он со мной потягаться не в состоянии.
— Хитрый ты жук, майор. Чего хочешь? Выкладывай.
— Я не жук, я волкодав, которого чеченские волки считают ягненком. И пасут, как ягненка.
—Ну-ну… Итак?
—Естественно, трудовое соглашение на майорскую ставку и доплата за звездочки. Ставка, как ты понимаешь, приравнивается к району боевых действий. То есть — тройная! Это справедливо. Иначе какой мне интерес выполнять чью-то работу, получая втрое меньше, чем мои же однокашники, кто еще в армии остался, получают сейчас в тех же краях. А опасности я подвергаюсь даже большей.
Он вздохнул:
— Начальство лбом в стену упрется. Ты же знаешь, какое сейчас финансирование…
Их волнуют вопросы финансирования. Они желают получать соответствующую своей работе оплату. А мне это не полагается? А я рылом не вышел? Просто приятно послушать о таком к себе отношении.
—Ты считаешь, что меня подставили. А если задуматься, то подставили вас и дали вам единственный шанс. И у твоего начальства нет другой дороги, кроме той, что я предлагаю. Я — на майорскую ставку, Проханов — на подполковничью.
—И он на ставку? — Асафьев чуть не задохнулся от возмущения.
—А как же… Нам теперь одному без другого никак не обойтись. И прямо с сегодняшнего дня, как только мы ступили на тропу войны.
Он громко, как стадо глубокомысленных коров, помычал в раздумье. Почесал подбородок и шрам на лбу. Потом ударил кулаком в раскрытую ладонь, словно на обалденный риск пошел.
—А если обратиться в вашу Службу?
—Попробуй, но это обращение должно идти не через нас. Я навязываться к своим не буду.
—Кто у тебя куратор?
—Куратор в городе один. Показывать я его тебе все равно не собираюсь — права не имею, хотя ты и так его знаешь. Но он не сможет решить такой вопрос оперативно. Единственно, тебе следует выходить сразу на Генеральный штаб и через них на ГРУ.
— Далеко хватил. Это знаешь сколько времени займет? И хлопот будет…
— Цель оправдывает твое и мое поведение. А по времени это будет гораздо быстрее. Приказ всегда эффективнее, чем инициатива снизу.
Асафьев опять вздохнул.
—Рискну. К генералу я смогу попасть только вечером. Надо будет заранее подготовить шифротелеграмму в Генштаб.
—Но он может и не согласиться на такое.
—Почему?
— Потому что тогда, в случае удачи, все успехи отнесут на счет ГРУ, чьи офицеры операцию и проводили. А про вашего генерала даже не вспомнят.
— Ты прав. Репутация его очень волнует. Но я все равно предложу ему это как один из вариантов. Пусть тогда или деньги платит, или отдает славу. Логично. Но это будет только ближе к вечеру. А если что-то случится до того? Поторопятся чечены… Как ты себя поведешь?
— А до этого я рассчитываю с тобой не расставаться. В случае чего, будешь меня инструктировать.
— Что ты имеешь в виду?
—Я думаю, самого Проханова тащить в Контору — это значит сразу его засветить и подставить его дочь. А фоторобот Гавроша следует делать где-то на конспиративной квартире. Есть у тебя такая? Чтобы компьютер там был? Только не отбрыкивайся, я знаю твои возможности…
— Есть, но не у меня. Конторская. Не в курсе, свободна ли она сейчас. Заявку надо было сделать вчера.
— Вчера еще волки не родились. А сегодня они уже начинают ягнят из спецназа таскать.
— Ладно. Попробуем. Подожди меня здесь, я схожу к себе. Может, и договорюсь. На какой машине едем?
— Нa лоскутковской до горотдела, там пересаживаемся на мою, берем пару бутылок во вчерашнем киоске и заезжаем за Прохановым.
— Зачем бутылки?
— А если за его подъездом следят? Мы не должны поднимать никакой суеты. Спокойная, рассудительная ситуация. Мужики похмеляются. Вчера-то как набрались, а…
2
Я тормознул у киоска рядом с трамвайной остановкой, где вечером покупал водку. Машина по скользкому асфальту прокатилась еще метра четыре лишних, чуть не въехав в стоящую впереди вишневую «девятку». Но на этот раз бог миловал.
— Я угощаю, — протягиваю Асафьеву деньги. — И на закуску что-нибудь подыщи.
Он уже отошел, когда я, обернувшись, заметил внутри самого киоска какое-то активное движение. Асафьев подошел к окошку, постучал костяшками пальцев. Ему не открыли. Тогда он обошел киоск сбоку. К двери направился. И с кем-то там разговаривал. Я видел только спину майора. Беседа длилась слишком долго для обыкновенной покупки.
Вернулся он без водки и даже без закуски.
—Гони лучше в магазин…
—Что там произошло? — спросил я, уже догадавшись по его лицу, и повернул ключ в замке зажигания.
—Пистолет действует. Только не знаю какой — твой родной или тот, что тебе подсунули. Короче, сегодня ночью застрелили продавщицу киоска. И забрали-то всего несколько бутылок водки. Говорят, что видели ночью здесь двух пьяных мужиков. Один в камуфлированной форме.