— Ишь сколько бед на тебя свалилось, — сочувственно произнес Оганезов, остро ощущая жгучую боль Гречишникова за своих родных, и подумал: «Может быть, не стоит в таком возбужденном состоянии посылать капитана на Берлин, пусть немного успокоится, придет в себя?»
Сказал об этом Гречишникову.
— Да что вы, товарищ батальонный комиссар! — Гречишников весь вспыхнул, глаза его лихорадочно заблестели. — Да я пешком готов идти до Берлина, чтобы отомстить фашистам. Это мое право, мой долг, сына, мужа, отца
— Тогда лети, Василий! — Оганезов обнял летчика. — И отплати за мать, замученную фашистскими извергами, отплати за любимую жену, за сынишку-несмышленыша, за дочку. Лети, Василий, и бей крепче фашистов в их собственном логове!
— Я буду над Берлином! Клянусь! — торжественно произнес Гречишников.
Разговор с командиром эскадрильи заставил Оганезова по-иному оценить свою роль как военкома. Теперь мало агитировать людей лететь на выполнение важного боевого задания, а надо самому участвовать в этом полете и личным примером, на деле показать, на что способен комиссар. Конечно, он не летчик и не штурман, вести самолет не может. Зато на полигоне ему не раз доводилось поражать мишени из пулемета.
Оганезов решительно направился в штабную землянку к командующему военно-воздушными силами ВМФ.
— Разрешите обратиться, товарищ генерал?
— Я вас слушаю, Григорий Захарович, — Жаворонков рукой показал на табуретку.
— Разрешите мне лично лететь на Берлин, товарищ генерал? Воздушным стрелком.
Жаворонков добродушно улыбнулся, вспомнив, как и сам он хотел с подобней же просьбой обратиться к наркому Военно-Морского Флота адмиралу Кузнецову и повести один из самолетов на Берлин.
— Я справлюсь, товарищ генерал! — заверил Оганезов, подумав, что командующий, видимо, сомневается в умении военкома стрелять из пулемета.
— У нас с вами и здесь, на аэродроме, забот по горло, Григорий Захарович, отказал Жаворонков. — Ведь от правильней подготовки экипажей зависит успех всей операции.
О своем разговоре с командующим Оганезов не сказал Преображенскому, впервые скрыв от него свое намерение.
С раннего утра 7 августа 1941 года инженеры, техники, мотористы, оружейники начали готовить тринадцать дальних бомбардировщиков к полету. К 15 часам уже были заправлены баки бензином, проверены связь и навигационные приборы, испытаны пулеметы, опробованы моторы. В каждый самолет загрузили по 800 килограммов бомб: шесть ФАБ-100 и четыре ЗАБ-50.
Преображенский доложил командующему военно-воздушными силами ВМФ план удара по Берлину. Он считал первый налет разведывательным и потому брал в него в основном командирские кадры.
На Берлин идут три звена. Первое звено возглавляет сам Преображенский. В его состав входят экипажи летчиков капитана Плоткина, старшего лейтенанта Трычкова и лейтенанта Дашковского.
Вторым звеном командует командир 2-й эскадрильи капитан Гречишников. С ним идут экипажи капитана Беляева, старших лейтенантов Фокина и Финягина.
Третье звено поведет командир 1-й эскадрильи капитан Ефремов. В его составе летят экипажи капитана Есина, старшего лейтенанта Русакова и лейтенантов Кравченко и Александрова.
— Одобряю, — заключил Жаворонков. — Желательно только, чтобы вы подольше бомбили Берлин. И со всех направлений. Пусть фашисты почувствуют силу нашего удара.
Кажется, сделано все. Преображенский спокоен, уверен в успехе. Накануне из Москвы, из штаба ВВС Военно-Морского Флота, были присланы план Берлина с помеченными целями и схемы противовоздушной обороны.
Преображенский вызвал летчиков и штурманов на командный пункт. Уточнив цели, маршрут полета, ориентиры, полковник сказал:
— Взлетать будем звеньями, через пятнадцать минут. Строй в воздухе «ромб». Высота полета над морем будет зависеть от погоды. Высота над целью не менее шести тысяч метров. Тогда нам не будут страшны аэростаты заграждения, да и немецкие зенитки не смогут вести прицельный огонь. Рассредоточиваться над городом — по моему сигналу огнями. Возвращение в Кагул — самостоятельно, по прежнему маршруту. Задача наша заключается в том, чтобы как можно точнее поразить цели и больше времени воздействовать на Берлин.
Ответив на вопросы, Преображенский предупредил:
— Для скрытого подхода к Берлину радиостанциями не пользоваться. При встречах с немецкими ночными истребителями огня воздушным стрелкам не открывать.
Последнюю метеосводку штурманы должны были получить за час до вылета. Жаворонков уже послал по маршруту Че-2 на разведку погоды.