— Первый минно-торпедный всегда готов выполнить любое задание, товарищ полковник! — ответил Преображенский.
— Знаю, знаю! — согласился Логинов. — И командующий знает. В общем, сами встречайте генерала Жаворонкова, — распорядился он. — Командующий в ваш полк прилетает…
Вернувшись в полк, Преображенский рассказал о радиограмме из штаба ВВС флота военкому полка батальонному комиссару Оганезову.
— Полюбил наш первый минно-торпедный командующий! — воскликнул оживившийся Оганезов. — Крепко полюбил. Иначе бы не прилетал так часто.
— Во что для нас выльется генеральская любовь, пока еще не знаем, — остудил пыл военкома полка Преображенский, — Но просто так командующий не появится во второй раз!
— Вы думаете? — стал серьезным Оганезов.
— Уверен!
— Возможно, предстоит передислокация на новый аэродром? — предположил Оганезов. Преображенский кивнул:
— Может быть, комиссар.
— Или удар всем полком по особо важной цели. Фашистской эскадре, например?
— Может, и это… В общем, гадать не будем. Командующий сейчас прилетит. Идемте встречать.
Солнце пекло нестерпимо. Ни ветерка. Недвижимо стояли деревья, сплошной зеленой стеной обрамляя аэродром. Под палящими лучами их ветви безжизненно поникли. Над нагревшейся взлетно-посадочной полосой колыхалось едва заметное марево. Было душно и влажно: чувствовалось дыхание Финского залива.
Преображенский расстегнул крючки на воротнике кителя, снял фуражку, вытер мокрый от пота лоб.
Возле командного пункта расположилась группа летчиков. На земле, в тени ветвистой березы, лежали флагманский штурман полка капитан Хохлов и начальник разведки капитан Комаров. Они с интересом что-то обсуждали, разглядывая карту Балтийского моря. Возле них стоял улыбающийся командир 3-й Краснознаменной эскадрильи капитан Плоткин.
«Флагштурман небось прокладывает курс к какой-нибудь новой цели, — подумал Преображенский. — Вот неуемная натура!»
— Вы знаете, что надумал ваш штурман, товарищ полковник? — обратился Плоткин к командиру полка. — Хочет к Гитлеру в гости лететь. Ни больше ни меньше. Прокладывает курс на Берлин. Вот хватил!
— Куда, куда? — переспросил Оганезов. — На Берлин?!
— Так точно, товарищ батальонный комиссар. На Берлин, — ответил Хохлов, явно недовольный насмешливым тоном Плоткина. — Да это мы так с капитаном Комаровым, тренируемся…
Преображенский увидел лежащую на траве газету «Красная звезда», поднял ее, развернул. В глаза ему бросился заголовок, дважды подчеркнутый синим карандашом: «Налет немецких самолетов на Москву в ночь с 28 на 29 июля». Хохлов внимательно наблюдал за командиром, и как это часто у них бывало, думали они сейчас об одном и том же, будто чувствуя настроенность друг друга.
— Каждый день фашисты бомбят нашу белокаменную, товарищ командир! вырвалось у Хохлова. — Ударить бы в ответ по Берлину. Око за око, зуб за зуб! По-другому бы запели фашистские стервятники!
Преображенский согласно кивнул своему штурману.
— Вот что я скажу вам, друзья мои, — взволнованно заговорил он, — даром фашистам бомбардировка Москвы не пройдет. Наше Верховное Командование найдет способ на удар ответить ударом. Помяните мое слово, — и полковник показал на карту: — А дотянем, штурман?
Тот мгновенно понял его вопрос.
— От Беззаботного до Берлина далековато. Если б какой аэродром поближе нашелся, тогда обязательно.
Послышался гул моторов: над аэродромом делал круг на посадку самолет командующего.
— Пошли, — заторопился Преображенский.
— Ну и штурман у вас, Евгений Николаевич! — смеясь, на ходу проговорил Оганезов. — Берлин, видите ли, ему подавай.
— И я бы полетел на Берлин, если б разрешили, — ответил Преображенский. — Да любой бы из нас полетел.
— Это вы верно сказали, товарищ командир, — заметил комиссар. — Все наши летчики ненавидят гитлеровцев, и каждый сделает все, чтобы любой ценой скорее завоевать победу.
Самолет командующего приземлился. Преображенский надел фуражку, подтянулся и пошел ему навстречу. Жаворонков пожал руки командиру и военкому полка, весело посмотрел вокруг.
— У вас тут, я вижу, настоящая Сахара! Хотя и у нас в Москве не прохладнее. Жаркое лето в этом году. Во всех отношениях…
Преображенский пригласил генерала на командный пункт, а сам то и дело многозначительно переглядывался с Оганезовым в ожидании сообщения командующего о цели приезда. Каковы же были их удивление и даже растерянность, когда Жаворонков попросил доложить о боевых действиях вверенного им полка.