— Что же за головоломка такая? Ведь не иголка, серьезный объект.
От созерцания живописных крыш и островерхих кирх товарищи разведчики отвлеклись, сосредоточившись на мощных дымовых трубах и мачтах-опорах. В промышленном Кёнигсберге их насчитывалось изрядно, видны с высоты вполне отчетливо, но что толку? Наблюдатели и так прекрасно знали большинство серьезных объектов городской инфраструктуры.
Проблема была в энергетике. Разыскиваемый объект относительно компактен, но должен быть серьезно запитан от электрических мощностей города, поскольку потребляет энергии краткосрочно, можно сказать импульсно, но в жутких количествах. По сути, в момент включения объекта в его интересах должна работать полноценная электростанция. Пока было абсолютно непонятно, как немцы этот фокус проворачивают — все усилия Отдела «К» просчитать местонахождение объекта — теоретические, а теперь и агентурно-практические — не давали результата. Построение компьютерной модели, привлечение гражданских специалистов не очень-то помогли. Проблема была в том, что подробных сведений о сетях энергосистемы Кёнигсберга и области было не слишком много, по понятным, но все равно крайне огорчительным причинам.
Внешне ситуация выглядела относительно просто. Сам город питался от электростанции Косе постройки 1907 года — сооружения достаточно известного, сохранившегося[3] и доступного для подробного изучения по старой технической документации. Надежная электростанция, выдававшая четырьмя генераторами более 40 МВт. В январе 45-го ее турбины накроют защитными железобетонными колпаками, электричество будет исправно подаваться практически до последних дней нашего штурма.
Еще есть ГЭС на реке Лава в Фридланде[4] — введена в строй в 1926 году, но имеет скромную мощность в 11 МВт, использовалась как вспомогательная и резервная, к тому же будет повреждена во время военных действий.
Наиболее мощная ГРЭС располагалась в Пайзе[5], проектная мощность более 100 МВт, хотя достроить ее в годы Третьего рейха так не успеют, но и частичных мощностей с избытком хватит на кратковременное питание объекта. Проблемой оставалось все то же — невозможно незаметно и абсолютно тайно подключить столь затратный объект. Прокладка мощных кабелей, установка линейного оборудования, периодический отбор гигантской мощности — такие вещи крайне трудно скрыть. Нужно учитывать, что объект функционирует втайне от официальной верхушки Рейха — круг осведомленных лиц крайне узок, по сути, это заговор, и в случае утечки информации лица, организовавшие крайне опасную авантюру, будут гарантированно казнены. Понятно, что объект строился под прикрытием, как нечто совершенно иного назначения — много тут всего секретного и хитрого возвели гитлеровцы — но все равно, сохранить полную секретность почти невозможная задача. И все же как-то реализованная.
Не за что ухватиться. Объект где-то здесь — в пределах досягаемости, к нему ведут автомобильные дороги, наверняка существует специальная железнодорожная ветка, возможно, где-то рядом портовые сооружения. Эта гадость функционирует, дает результат — есть множество подтверждений. Но где он конкретно? Предположения имелись самые фантастические, вот доказательств — никаких.
Разведчики двинулись вниз по довольно-таки утомительной лестнице. Операция началась утром, километров по городу намеряли изрядно. Это бы ничего, товарищи офицеры были достаточно подготовлены физически, имели опыт агентурной работы. Но результат откровенно огорчал. Операция двигалась к своему завершению, оставался один запланированный визит в городе.
— В кабак заворачиваем или нет? — поинтересовался рыжеватый обер-лейтенант Робин.
— Нужно заглянуть. Иначе неестественно — «Блютгерихт»[6] — обязательная отметка посещения для всех приличных гостей города, — напомнил очкастый штабной напарник. — И иначе мы раньше времени в гости заявимся, придется у дома торчать.
В действительности, а не по нынешним документам, пунктуального любителя кабаков звали Евгений Земляков. Невзирая на дивное знание немецких диалектов, был он человеком по происхождению чисто русским, москвичом, выполнял обязанности основного переводчика и оперативного работника Отдела «К».
Вход в ресторан «Блютгерихт» — действительно одной из самых знаменитых достопримечательностей Кёнигсберга — располагался в замковом дворе, под Рыцарской галереей. Винный подвал — вернее, подвальный комплекс — занимал помещения воистину исторические, с мрачной славой. Здесь был залы «Тюрьма», «Испанская игла», «Камера стыда», «Перцовая заглушка», где в тесной дружеской обстановке предпочитали пить весьма состоятельные кёнигсбергцы и их гости. Сумрачные интерьеры, сводчатые потолки, старинные резные бочки, приглушенное освещение, макеты ганзейских судов, прохлада и отрешенная тишина… обстановка считалась бы модной и в будущие прогрессивные времена. Атмосфера подлинная, рыцарская, крайне мало новодельных предметов мебели и посуды. Судя по виду, скамьи и стулья могли быть знакомы с задницами вполне реальных орденских магистров и тружеников-палачей. Впрочем, разведчики оценивали стулья как полезный предмет, способный дать отдых ногам.