Вот же говняный мир. Нужно было спросить, что там по поводу кино в будущем предвидится? Должно же хоть что-то обнадеживающее иметься? Хотя, может лучше вообще ничего не спрашивать. Нормальные люди все же останутся и тогда, это очевидно, уже хорошо.
Между прочим, хороший человек Земляков сболтнул, что на башне ночного немецкого танка, давившего бабок с собачками, значился тактический номер 217. Знакомый, а? Неужели цел до сих пор, гадюка? Или совпадение?
— Подъем! Готовимся! — в люк соскользнули командирские сапоги, за ними остальные части тела старлея Терскова. — Получили техническую и боевую задачу…
— На связь, «шестой» требует, — перебил Хамедов…
* * *
9 апреля 1945 года. Кёнигсберг.
14:05
Работали практически под огнем. Нет, внизу-то было тихо и даже вполне безопасно, но на подходах то и дело под обстрел попадали. Переждать бы, пока немцев подальше выбьют-выколотят, но видимо, не терпели промедления контрразведывательные задачи.
Танки охраняли, разок пришлось даже открывать огонь по шалой немецкой группе, пытавшейся непонятно куда и с какой целью проскочить вдоль корпуса складов. Митрич в стрельбе не участвовал по уважительной причине — был переброшен на особо тонкую профессиональную работу — платформу под опору блока лебедки сколачивал. Тросы уходили прямиком в пролом мостовой — саперы расширили взрывами. Внизу виднелась искрошенная кирпичная кладка, еще ниже угадывалась вода. Туда-то и уходили тросы.
Странное дело: оборудования и техники хватало, приполз даже мощный гусеничный трактор-тягач, изрядно битый и залатанный. А людей было мало: десяток саперов «Линды», несколько артиллеристов из батареи ОМГП, четверо моряков-инженеров, да контрразведчики из малознакомой Митричу опергруппы подполковника Коваленко. Видимо, стянули всех кого могли. Кто-то и внизу имелся, но туда, видимо, иным путем проникли, не через провал.
…— Ложись!
Попадали, пережидая свист мины. Бабахнуло у стен развалин. Опытный народ вскакивать не спешил — случайная мина или немцы накрыть пытаются?
— Дрянь топор-то, — сказал Митрич лежащему рядом саперу.
— Вот не чепляйся. Нормальный плотничий, фронтового образца, тута тебе не тама, грубо и быстро работаем, — справедливо указал сапер.
Начали спускать оборудование в надводную дыру: внизу уже были лодки — саперная-надувная и найденная на месте немецкая плоскодонка.
— Давай хоть какой причал сколотите, скользко тут! — орали снизу.
— Пойдешь, танкист?
— Отчего же не пойти. Любопытно, — сказал Митрич.
Оно и правда было интересно, прямо как в детстве, когда байки о замоскворецких подземельях слушал.
Спустили со связкой досок. Показалось, что сейчас купаться придется, нет, подхватила лодка.
Ничего себе, думалось, что канал какой узкий, вроде канализационного, а тут прямо действительно канал, хоть на прогулочных катерках катайся, хотя свод низкий и очень неуютно. Лодка двинулась к стене, там на узкой площадке работали люди.
— О, Митрич, ты ли это? — удивились сверху.
— Давно не виделись, товсталнант. Как здоровье?
— О, мне на сон грядущий такую целебную клизму через рот вкатили, прям как рукой сняло, — сказал старший лейтенант Земляков почти нормальным голосом.
— Митрич, вот тут закрепиться нужно, лодку придерживать, — призвал к делу озабоченный Янис.
Живо сколотили узкий ступенчатый причальчик — главное было гвозди не рассыпать и утопить.
Обе лодки теперь работали на середине канала.
— Э, видал костюмы? — спросил Янис, привязывая веревку-поручень.
— Да уж…
Таких водолазных костюмов товарищу Иванову даже на картинках не приходилось видеть, не то что вживую. Ныряльщики всплывали и погружались, в контролирующей лодке сидели моряки и сам подполковник, под воду спускали веревки, потом потянули тяжелый трос…
— Если не очень секретно, что там на дне-то? — отдуваясь, осторожно спросил Митрич.
Дисциплинированный Янис покосился на начальство.
— Да какая секретность? Все равно же поднимем, не иголка, все увидят, — сказал Земляков, развязывая «сидор». — Мини-подлодка там. Вот Янис лично и утопил. Недрогнувшей технически-точной рукой.
— Э, мы сообща топили, — запротестовал эстонец.
— Ты был главным противолодочником, — старший лейтенант достал сверток из светлого немецкого пергамента. — Перекус. Товарищ Тимофей не забыл снабдить, даром, что сам был в большой запарке.
Бутерброды оказались с немецкой колбасой. Отдыхающая группа сидела на кирпичном приступке, обсуждала, зачем фрицы столько тмина и кориандра в колбасу пихают, и наблюдала за сложными водолазными работами. Трос уже закрепили под водой, теперь перепроверяли.
— Куда же субмарину буксировать будут? — поинтересовался, дожевывая, Митрич.
— Главное, ее поднять и внутрь заглянуть, — объяснил старший лейтенант. — Отбуксируют попозже, после войны. Думаю, в музей поставят. Тут экспозицию планируют открыть — так и будет называться — «Музей Океана». Поставят рядом со знаменитым научным «Витязем». Табличка будет: «Лодка потоплена бойцом отряда спецназначения „Линда“ старшиной Я. Выру».
— Опять шутите? — заворчал Янис. — Тогда уж всю группу поименно указывать. Без рации Саши Рихтера мы бы немного навоевали.
— Верное замечание. В рапорте непременно отмечу, — Земляков заерзал. — Черт, сырость-то какая. Этак недолго и опять к простуде вернуться. Пусть уж поднимают трофей, что ли.
Специалисты медлить не собирались. Лодки уже шли к импровизированному причалу, буксируя неуклюжих водолазов. Иванов помогал выбираться на кирпичную площадку храбрецам в резиновых костюмах. Вот служба, не дай нам бог. Хотя, конечно, оснащение интересное.
Наступил напряженный момент. Всё было готово, осталось попытаться вытащить улов. Конструкция для подъема получилась несколько примитивной, главный подполковник так и высказался краткой военно-морской формулировкой. Но всем было понятно, что из-за срочности ставить настоящий кран и все остальное не получится. Одна из лодок рискованно болталась под проломом, оттуда сигнализировали наверх, поскольку радиостанция под землей нормально работать отказывалась.
Спешно отошла в безопасное место лодка, начал натягиваться трос, напрягся стальной струной, донесся с дневной поверхности рев напрягшегося тягача. Посыпались в воду обломки кирпича с краев пролома. Нет, не пошло.
Снова подошла лодка с подполковником. Переговоры и уточнения шли в полный ор, поэтому техническим секретом не являлись.
…— Да почему⁈ — переживал старший лейтенант Земляков. — Неужели «Зеехунд» тяжелее танка какого-то? Тягач же мощный.
— Э, под неудобным углом тащим, — пояснил хладнокровный Янис. — И потом, дно нехорошее.
Делящие остатки бутербродов водолазы подтвердили — дно полное говно, сдернуть «Зеехунда-тюленя» будет трудно. Тут главное, чтобы трос выдержал, зацепили-то надежно.
Наверху подпрягли танк. Лодка с техниками вновь дала деру. Заскрипел, натягиваясь, трос. Теперь-то наверху взревело всерьез. Градом полетели кирпичи со свода, сейчас как провалится вся техника…
Советская техника превозмогла — вспучилась вода, пробкой выскочил на поверхность корпус лодки — действительно невеликий, на тюлень-селедку похожий.
— Стой! Стой! — хором заорали из лодок и с кирпичной «трибуны», как будто наверху слышать могли. Но на тягачах и так сообразили, остановились.