«Ноль-два», мы на позиции. Готовы'.
— «Принято.» Начинаю. Тищенко, жми! Поддержат нас.
Мехвод ответил что-то невнятное, «тридцатьчетверка», снося остатки ограды, рванула вперед…
Наши Т-34–85 перед атакой.
… Искажает все-таки оптика. А на дороге — ад. Месиво из машин, наверное, с километр длиной, казалось, их там все-таки меньше. Но уцелевшие обходят разбитую «голову» колонны, ползут и по полю, и по обочинам — дым там сплошной. Еще бьют по дороге из изрытой воронками траншеи саперы… и на высоте 14,7 кто-то стреляет, и в рощице бой, пылает улочка Пойз…
… все это не важно. Где гады? О «Хетцере» нельзя забывать, орудие там не подарок, тоже серьезное…
… вот же… сплошной дым. Горит самоходка рядом, хвост дыма к земле прибивает, одновременно и маскирует, и не дает дорогу рассмотреть…
…предупреждающе кричит Тищенко, «ноль-второй» клюет носом, едва не цепляет стволом орудия землю… а казалось — ровное поле, только чуть заметный подъем к дороге…
…пока не заметили немцы? А надо, чтобы засекли, должны показать себя, выдать. Сейчас все немцев ищут: наводчики и командиры «тридцатьчетверок», майор Лютов, артиллеристы у последнего батарейного орудия… если живы, конечно…
… нужно себя обозначить.
— Тищенко, «короткая»!
Понятно, что на душе у мехвода, но встает танк — явно цель на поле, уже не заслоненная подбитыми самоходками, сейчас только так и не удравшая «четверка» торчит чуть правее… гол и очевиден «ноль-второй», такой голый, что аж мурашки по спине, аж ноги у товарища Терскова холодеют…
…В прицеле машина на дороге — горят клочья тента, но прет упорно грузовик, строчит с кузова автоматчик, даже вроде зубы скалит. Пьяный что ли?
…— стрел!
… рыкает орудие «ноль-второго»…
Олег успевает увидеть, как слетает кабина с грузовика, а сама машина еще движется, и автоматчик вроде цел, засранец. Эх, туда бы осколочно-фугасный. Ладно, себя обозначили, должны немцы увидеть. Где же «Тигр»⁈ Покажись, кот вонючий…
…— Подкалряжай!
… вздрагивает, сотрясается мир в оптике, норовит совсем выпрыгнуть, руки командира-наводчика непрерывно работают, подправляют хитрый мир обратно… Рвет рычаги Тищенко, машину кидает, ревет в предчувствии «тридцатьчетверка»…
… Машины, машины, тела под ними, мотоцикл на боку, вздыбивший коляску, пламя, дым, цистерна поперек дороги, пылает факелом… нафига им была нужна цистерна? до Берлина решили пробиваться? броневик, люки откинуты… пуст, легковая, черная кукла-силуэт сидит в пламени за рулем…
… где они, суки⁈
…пульсирует огонек за щитком пулемета — бронетранспортер на дороге неподвижен, накренился к обочине, а фриц-пулеметчик упорен, по высотке саперной лупит…
…Олег бьет из курсового пулемета длинными — не сколько в пулеметчика — на ходу разве попадешь? — как по дороге вообще. Патронов не жалеем, в «ноль-втором» полный боекомплект…
…Ну⁈
Закричали разом: эфир и дед:
— Бьет!
«Вижу, „ноль-два“! Он за командирским броневиком, антенна…»
…Кажется, за башней снаряд прошел. Нет, не видел Олег, просто чувство такое возникло. «Тигр» ударил или самоходка? Да где тот «командирский броневик»⁈
…— стрел!
Олег бьет сходу — дорога уже близка, если момент в прицеле уловишь, не промажешь…
… снаряд прошивает борт грузовика, следом протыкает что-то бронированное, уходит как сквозь картон, наверное, до моря долетит…
…— покалряжай!
Лязг затвора…
…— тов!
…Из деда-Иванова недурной часовщик бы вышел, тик-в-тик работает…
…где же «Тигр»⁈ Где самоходка⁈ Где⁈
…неслышно стрекочет, сыплет в мешок гильзы курсовой ДТ — остаток диска — в машины, тенты, ящики, падающие и лежащие тела… пуст диск…
…В это мгновение в «ноль-второй» попадают…
Звон Олег услышать не успевает. Сразу чернота…
… на секунды, наверное, отключился… еще движется танк. Еще живы. Не горим. Лицо мокро, нос дыма не чует. Наверное, дым вверх уходит — верхний люк распахнут. Снаружи разевает неслышно рот Митрич, тянет за комбинезон, дергает вверх…
— Куда⁈ — возмущается Олег. — Целы мы, целы!
Отцепляются лапы Иванов, и сам дед исчезает. Сшибли или спрятался?
…Утирая лицо (кровь? или забрызгало чем?), командир «ноль-второго» тянется к оптике…
…Колонна… дорога рядом… черный дым, оранжевое пламя… бежит немец без каски, рукой вторую руку — перебитую — поддерживает. В просвете между машин и дыма характерная корма «Хетцера». Нет, эту самоходку, наверное, много раньше подбили — почернела, почти угасла…
… медленно ползет «ноль-второй», заклинена скорость, выдувает пороховой дым, распахнуты верхние люки и внизу дневной свет. Выскочил Тищенко, когда попали?
… почти мертва «тридцатьчетверка», вялыми черепахами проминают гусеницы землю вдоль кювета. И старший лейтенант Терсков сейчас помрет — ранен, тупая боль идет снизу, волнами, сейчас прохватит до мозга…
… может, еще и нет? Еще не смерть? Правая нога слушается, неожиданно легко Олег сползает на дно боевого отделения. Шевелимся, больно, но шевелимся. Удастся за рычаги сесть?
… занято место мехвода. На сидении Тищенко. Убит…
…Люк задраен, свет не от него — пробоина от снаряда левее — вошел в борт, почти точно в место мехвода, но голову Тищенко не зацепил, только тело разорвал и ушел дальше — к пустому месту радиста, рацию точнехонько разнес, и дальше — на свободу — выходное отверстие в броне зияет…
… а танк-то на ходу.
… пытался Олег сдвинуть тело, понял, что мычит от напряжения, но тщетно — ногами не упереться — левой как нет, и разорванный мехвод как свинцовый… нет, не справиться…
… старший лейтенант Терсков обессиленно замер…
… стреляют вплотную, рядом, и орет кто-то… по-немецки? Или просто непонятно? Опять бахнули? Дед отбивается? Немцы в «ноль-второй» лезут?
…Олег поковырялся, достал из кобуры ТТ… толку с пистолета, а? Хотя если ногу оторвало, следует застрелиться. Вот давно насчет этого момента решил, зачем инвалид, кому нужен, бабуле с безногим мучиться, что ли? А Оля вспомнит когда-нибудь, ну, должна же вспомнить…
…Стреляться раздумал. Как-то глупо стреляться, когда полной ясности нет. «Ноль-второй» куда-то ползет, нога в штанине, может и оторвало, но не совсем, вдруг залатают. От боли в башке полная каша, так такое не первый раз. Человек — он живучий, танкист — вдвойне, такая уж воинская обязанность…
…а снаружи опять стреляют. Да что там происходит, мать их…
Олег сунул пистолет за пазуху, подтянулся и оседлал скользкое сидение наводчика. Утер нос — всё в кровище, и опять из обеих ноздрей хлещет, прямо рок какой-то с этим носом, тут станешь как Митрич суеверным…
… в оптике клубился сплошной дым… с другой стороны тянулось поле, немецкий грузовик, под бок ему открытый «кабельваген» приткнулся — сидит на заднем сиденье фриц какой-то, голову откинул, отдыхает… а стрельба вроде как совсем посторонняя… автоматная очередь, орут… вот бабахнуло орудие… рядом, и по звуку — танковое…
…Олег пытался собраться с мыслями, но тут отвлек короткий стук по броне. Поднял голову и слегка оторопел — по кромке люка заряжающего катилась немецкая граната-«колотушка». Сделала медлительный полукруг и исчезла, соскользнув по внешней покатости башни. Хлопнул взрыв, слегка зазвенело в ухе…
… охтыжбожешьмой, сказал бы Грац…
…«ноль-второй» во что-то ткнулся — довольно мягко — начал с усилием пихать впереди себя… В машину немецкую уперлись, прямо в капот… дверцы распахнуты, лобовое стекло разбито… ничего, катится машина назад, ей тоже уже пофиг…
…и тут старший лейтенант Терсков увидел немецкую самоходку — живую, поскольку пальнула чуть ли не в упор… нет, не в очевидно пустую и убитую, хотя и ползущую, «тридцатьчетверку» — а куда-то вдоль дороги ударила самоходка. Не иначе, опять по траншее с упорными саперами-«линдовцами»…