Круг собрали, любо прокричали вместе со своими подпевалами, и тут же, не откладывая, рыцарей жопой на кол и вдоль берега речки в рядок посадили, как кустики жимолости в парке.
Я и вякнуть не успел, Сколько ни кричал, что разобраться надо, кто виновен, кто нет, никто не стал меня слушать. Попробовал с твоими купцами рыцарей отбить, так нам таких кулаков насовали…, - Корней замолчал, замявшись. — Двоих наших: Сирко Бялого да Жижу Картавого, чуть ли не досмерти забили, как баронских прихвостней, а остальным тоже хорошо наваляли. Даже мне досталось, — мрачно буркнул он.
Тут, рядом с тобой многие из наших по лазаретным кибиткам до сих пор отлёживаются, — мотнул он нехотя головой куда-то в сторону.
Побили нас крепко, Сидор. Мало за нами людей оказалось. Да и из курсантов моих, — неожиданно поморщился он, — немногие меня поддержали, — тихо проговорил он, в упор глядя на Сидора. — Рано мы вылезли. Только разозлили этих, клановщиков. И голоса мы тут пока что не имеем, учти это.
Эти господа доорались уже до того, что вроде бы как это уже и не наш перегон выходит. Требовали и лошадей наших поделить.
Так что, зацепка с баронским титулом и с этой казнью, для нас…, - Корней выделил интонацией последнее слово, — для нас это похоже единственный шанс оставить за собой наши табуны. Побоятся огласки и не будут зариться на наших лошадей.
А то уже разговорчики поползли, что неплохо бы нам и поделиться маточным стадом. Мало им трофейных, никак от нашей элиты глаз оторвать не могут.
Я Сёмке с Игнатом, да Дзюбе уже намекнул, чем это может для них кончиться. Что если не заткнутся, ты прилюдно откажешься от якобы своего решения с казнью. Зубами поскрипели, сволочи, да тут же пошли на попятную, — Корней тихо, сквозь зубы грязно выругался.
— У собаки нельзя отобрать кость, поглаживая её по головке. Надо ломать ей челюсти, — медленно, чётко выговаривая каждое слово проговорил Сидор.
— Что? — непонимающе посмотрел на него Корней. — Какой собаки?
— Я сказал, — тихим, злым голосом начал Сидор, — что пока за нами нет реальной силы, так дальше и будет продолжаться. И чем больше мы раскидываем денег вокруг, тем всё хуже и хуже будут к нам относиться. Надо сосредоточиться и безжалостно отсекать все сопли что ранее у нас были. Никаких вась-вась и мур-мур. Они — мы, мы — они. Всё! И никак иначе.
Помолчав немного, он тихо спросил.
— На сколько человек мы можем реально рассчитывать?
— Сотни полторы моих курсантов, из тех кто как оказалось не прогибается под кланы, да на остатки от конной сотни твоих купцов, человек на сорок. Всё! — глухо отозвался Корней. — Две сотни против двух тысяч.
Поморщившись, Сидор хмуро поинтересовался:
— Почему ты их постоянно называешь моими? Они вообще-то сами по себе.
— Были, — мрачно буркнул Корней. — Были сами по себе, да теперь весь лагерь поделился на две части. Мы и они. И все расклады теперь ведутся чётко исходя из этого.
Оказалось, мои курсантики с самого начала затаили нешуточную злобу на твоих купцов за то что им по такой невероятной дешёвке достались такие хорошие лошади. А им ты отказал.
Даже прибретение нескольких тысяч трофейных лошадей от амазонок положения не исправило. Количества много, а качество и близко не дотягивает, особенно до твоих любимых тяжеловозов. А на них только ленивый не облизнулся.
— Всё? — хмуро буркнул Сидор, грубо перебив его. Тяжелый разговор с Корнеем его сильно утомил и он хотел бы уже отдохнуть. — Или ещё что, такое же хорошее?
— Ещё бы я с тобой хотел поделиться своими кое-какими подозрениями.
Корней с задумчивым видом запустил пятерню в свою шевелюру и пальцами жёстко помассировал себе затылок.
У меня сложилось такое странное впечатление что резкая, внезапная активизация твоих ящеров очень точно совпала по времени когда на круге было решено казнить рыцарей.
Буквально через десять минут нашего отрядного врача Пилюлькина ящер Сур ду Гуан выкинул из кибитки врача, а у твоей кибитки в лазарете встал караул из двух до зубов вооружённых легионеров, которые до того якобы подрабатывали на у тебя кухне раздатчиками.
Если ты не знаешь, — усмехнулся Корей, правильно оценив недоумённо поднятые удивлённо брови Сидора. — То Сур ду Гуан в очень узких врачебных кругах весьма высоко ценится, как несравненный специалист. Хирург, между прочим! А у тебя он работал кухонным мужыком, — укорил он безмерно удивлённого подобным заявлением Сидора.
И должен тебе сказать, — задумчиво протянул Корней, — что ящеры — это единственная независимая группа в нашем кочевом таборе, кому не выгодна смерть барона Сидора. Слишком во многом их положение в городе Старый Ключ зависит от факта его существования. Да и с Империей через тебя слишком для них много завязано. Лишиться враз недавно только приобретённого Главу клана…
Замолчав, Корней многозначительно посмотрел в глаза Сидору.
— То есть ты хочешь сказать, — Сидор, внимательно глядя на Корея вдруг впал в нешуточную задумчивость.
Что мёртвый барон де Вехтор никогда не сможет отказаться от своего слова, — медленно и жёстко выговорил Корней. — И слава казнителя поречного дворянства на Девичьем Поле никогда уже ни с кем иным связана не будет.
Мёртвый, ты слишком многим получаешься удобен. Да и с табунами без тебя легче разобраться. Поделить по-тихому, между собой. И всё! кто там будет разбираться, когда табун пригонят в город, где чья лошадь. Где купленная, а где и трофейная.
А там, глядишь, и я следом за тобой где-нибудь на перегоне с лошади случайно упаду и шею себе сверну.
Точно тебе говорю, как про казнь рыцарей на кругу проорали, так через нару минут у твоей кибитки в лазарете и встал постоянный пост сторожей из ящеров, — многозначительно посмотрел он прямо в глаза Сидору. — Да и за мной, как я заметил, последние дни ненавязчиво так и постоянно следует пара, тройка из твоих ящеров.
И ещё…, - медленно проговорил он. — Не знаю…, насколько тебе это будет более приятное.
Мы тут на поле много коней раненых подобрали. И рыцарских, и от амазонок…, - замялся он. — У кого ноги поломаны были, тех конечно сразу добили, но осталось ещё много иных, но тож сильно пораненных. У кого бок распорот, кишки наружу торчат, у кого ещё что. В общем, много раненых лошадей образовалось. Там такая свалка была, — покачал он головой. — По уму то надо бы было их всех добить, чтоб не возиться, да и чтоб не мучились.
Да уж больно жалко животину было, — покачал он головой. — Она то в чём виновная.
К тому ж, их вполне вылечить можно. Нужно только время, деньги и дорогие лекарства. Только вот времени у нас нет. Не можем же мы сидеть здесь на берегу до безконечности и ждать пока они будут годны к перегону. Но есть лекарства и деньги.
— А их что, действительно можно вылечить? — удивлённо перебил его Сидор. — Вот уж не думал, — тихо подивился он. — Как я слышал, обычно же добивают.
— Ну да, — кивнул головой Корней. — Обычно. Только вот, как Маня говорит, жаба душит. Дорогущие, заразы. Как подумаешь, что такого вот, но здорового рыцарского, выученного коня можно потом будет продать за пару сотен золотом, а то и за все три, четыре — так рука сама собой опускается. Вот и попросил я ребят подождать пока ты в себя придёшь, не добивать лошадушек. Ну а пока, чуть ли не неделю ждали, ребята втянулись в лечение. Коновалы местные нашлись. Ребята хорошие, знающие. Ящеры подсобили своими хитрыми снадобьями.
Ну, — пожал он плечами, — право слово, не ждать же неизвестно сколько времени пока ты опамятуешься.
— Ну и? — вопросительно поднял бровь Сидор, недоумённо глядя на Корнея. — К чему ты всё это клонишь?
— Ну и, — раздражённый непониманием, передразнил его Корней. — Перегонять их нельзя, ждать на месте тоже нельзя. Амазонки с рыцарями, оставшиеся на реке, над нами неопределённой угрозой висят. Сейчас они не лезут, а что будет дальше — неясно.
Так что, надо с местными коновалами побыстрей договариваться, чтобы они раненых лошадей оставили пока у себя и подлечили. Потом уж можно будет и к нам перегнать. Я с ними предварительно уже переговорил. Они не против. Но требуют помимо дорогущих ящеровых лекарств ещё и много денег за лечение, — тяжело вздохнул Корней.