Следующим днём, единственным посетителем к нему была только Машка, за какой-то пустячной надобностью забежавшая к профессору, а заодно и навестившая Сидора. Причём, как он тут же понял, посещение профессора было лишь формальным поводом, а на самом деле ей надо было поговорить с ним.
Зашедшая Машка даже на первый взгляд была какая-то вся подавленная и поникшая. Даже ни о чём не спрашивая, было понятно, что её гложит и гнетёт что-то.
— Ладно, Маш, — лежащий в постели Сидор вяло махнул рукой и со слабой улыбкой на губах посмотрел на мнущуюся у кровати Машу. — Садись на стул и говори чё надо. Выкладывай! Я понимаю, что вы все меня жалеете и не хотите сваливать на мою голову очередные неприятности. Ну да мне не привыкать, а дело, судя по твоему мрачному виду серьёзное. Так что, давай, выкладывай, — тихо добавил он, с лёгкой смешинкой в глазах глядя на неё.
— Понимаешь, — немного оживившаяся Маша поёрзала, поудобнее устраиваясь на стуле. — Я тут произвела кое-какие расчёты и ужаснулась. Может так получиться, что мы потеряем пригнанные табуны, — разом вывалила она на Сидора своё открытие.
— То есть, как? — Сидор удивлённо воззрился на растерянную Машу. — Вот так, сразу? Взять и потерять? Год до того готовившись, только пригнав, вот так взять и сразу всё потерять?
— Не сразу, — тяжело вздохнула Маша, — но потерять.
— Я тут подсчитала и получается, что при довольно скудной норме один пастух на стодвадцать голов пасущихся лошадей, нам на все восемь с половиной тысяч собственных пригнанных лошадей потребуется семьдесят пастухов. А их у нас нет. И взять их нам неоткуда. Так что мы можем потерять табуны просто из-за отсутствия ухода. А если к нам в ближайшее время пригонят ещё и ту пару тысяч лошадей, что вы оставили местным на лечение, то положение вообще станет критическим. Я уж тогда не знаю как вообще и быть, — растерянно развела она руками.
Вот что я имела в виду.
— Ну, это не совсем так, — тихим, вялым голосом возразил улыбнувшийся Сидор. Видеть поникшую и необычно растерянную Машку, последние дни буквально цветущую и уверенную в себе, было… любопытно. — Во-первых, в ближайшее время к нам никого не пригонят по той простой причине, что лечить их будут долго. Так что, в лучшем случае к концу осени ждать можно, а реальнее всего к следующей весне. По крайней мере таков уговор был. Так что две тысячи из своих восьми можешь смело вычёркивать.
А во-вторых. У нас есть корнеевская школа и в ней три с лишком тысячи курсантов. Выделить каждому из них по одному строевому коню и обязать присматривать ещё за парой, вот тебе все лошади и под постоянным присмотром. Как мы с самого начала и планировали.
Должна же быть хоть какая-то польза с этих бездельников, — мрачно пошутил он.
— К сожалению, наши прошлые расчёты оказались не верны, — мрачно буркнула Маша, виновато отводя взгляд. — Нынче практически у каждого курсанта в школе оказалась своя лошадь, а то и не одна, чего раньше и в помине не было. Мы же в своих расчётах не учитывали того, что им достанутся трофеи с Девичьего поля. А табуны амазонок, доставшиеся им в качестве трофеев совсем по иному заставили их теперь себя с нами вести.
Они требуют от Корнея занятий на собственных лошадях, — мрачно буркнула Маша. — Ну и соответственно, содержания их за счёт школы. Ты ж понимаешь, — скупо улыбнулась она. — Расстаться с собственной лошадью для человека, на которого свалилось такое богатство, просто немыслимо.
Но это ещё дополнительно несколько тысяч лошадей к нашему табуну на крохотном болотистом лугу перед учебным центром. Так что трава там уже почти что начисто выбита, а весь лес в окрестностях обглодан до голых веток. А что будет дальше страшно даже представить. Уже завтра надо перегонять их в другое место. А куда?
На предгорные луга, куда ты весной отправил обустраиваться своего Бугуруслана? Так оттуда чуть ли не полгода ни слуху, ни духу. Что с ними, никто не знает. Надо туда людей посылать чтоб разобрались. А кого? Некого!
Перегонять туда табуны — я бы не рискнула, — поморщилась Маша.
На заливные луга, те, что нам выделил на время Совет, в благодарность за помощь в разгроме амазонок? Так от такой благодарности удавиться можно. Они так близко к к берегу Лонгары, а соответственно и к амазонкам, что нет никакой гарантии от нового набега. Что, если оправившись завтра от разгрома, они не попытаются ограбить нас по новой?
Пришлось от них отказаться. Неустойку содрали, — поморщилась Маша. — Как буд-то это не заброшенные за ненадобностью заливные луга, никому не нужные, а стриженные лужайки в парке Версаль.
Так что надо что-то решать, и решать быстро.
Есть предложение, — замялась вдруг она. — Как ты понимаешь, курсанты Корея, пока вы гнали сюда табуны, успели к пленным присмотреться. Так вот тут намедни поступило от них предложение.
Сидор удивлённо смотрел на вдруг покрасневшую и разозлившуюся непонятно с чего Машу.
Предложение такое, — продолжала та всё мяться. — За половину твоего полона они предлагают нам сто пастухов до конца года. Список они подготовили, — посмотрела она ему прямо в глаза. — И тех, и тех.
— Посмотреть можно? — хмуро буркнул Сидор.
Блин! — глухо буркнул он. — Что за девок они выбрали, не знаю, но думаю что собрали все сливки, что ещё там оставались, за кого мы сами бы могли взять хороший выкуп.
Минимум семьсот тысяч, — задумчиво пробормотал он.
— Больше, — тихо проговорила Маша. — Ты же сам говорил, забыл уже, — покачала она головой. — От штуки, до пяти за голову! И согласившись на подобное предложение мы реально теряем два с половиной миллиона. Золотом, — совсем тихо проговорила она.
Заметив угрюмый, мрачный взгляд Сидора, на совсем сникла.
— Блин! — только и смог сказать Сидор, и за всё время, пока она ещё оставалась у него в комнате, он Машке так ничего и не сказал, погрузившись в размышления. Даже как она исчезла из его комнаты он не заметил.
Но что он заметил совершенно точно, так это что его ни разу не пришла навестить Изабелла, Изабелла де Вехтор, баронесса и его жена, прихода которой он ждал всё время пока вынужденно валялся в постели.
Начальник Всея Русския Стража Левобережныя Града Старый Ключ, некий господин Боровец Игнат Марьевич любил порой как бы в шутку так себя называть. Иногда! Как бы! Вот так, каждое слово с большой заглавной буквы.
Надо сказать что к своему нынешнему служебному положению и вытекающему из него, как он считал, уважению окружающих, он относился крайне серьёзно и абсолютно без шуток. Точнее будет сказать что неуважения к властям, а себя он именно к ним и относил, он не терпел ни в малейшей форме.
И поэтому, наверное, сейчас сей грозный начальник Вся Стражи Левобережного града стоял чуть набычившись, слегка склонив голову вперёд, и хмуро глядел на выставленные в ряд перед ним немецкие противотанковые пушки Pak 35/36, времён Второй Мировой Войны. Одновременно с этим он внешне равнодушно ковырял в зубах сухим стебельком травинки, что-то про себя обдумывая, и краем уха прислушивался к разгорающемуся у него прямо на глазах скандалу.
Судя по тому как он периодически презрительно цыкал зубом, сердито поглядывая на стоящие перед ним орудия и на суетящихся вокруг них людей, происходящее здесь ему совсем не нравилось.
Предложив намедни Димону выставить сегодня с утра на продажу городу привезённые им с того берега Лонгары орудия, он никак не ожидал того что сейчас разворачивалось прямо перед ним. Мужики, что привезли из дальних краёв эти орудия и заплатили за них высокую кровавую цену, всяко стоили того чтобы их хотя бы поблагодарили за то что они сделали. И уж точно не стоило их так демонстративно тыкать мордой в грязь за то, что представленные ими орудия не соответствовали чьим-то там идеалам.
Найти и доставить в город вполне дееспособные орудия, пусть даже и с расстелянными стволами, как утверждал вертящийся рядом с Городским Головой неизвестно откуда взявшийся "Великий Специалист" Генка Лубок, которого Голова привёл с собой, одно только это само по себе дорогого стоило. А то, как повёл себя в данной ситуации Голова, какие бы они не были между собой друзья-приятели, Боровцу откровенно не нравилось.