— "О, как! — думал Сидор, глядя как Митька с отцом, горячась, доказывают что-то местным стражникам, пытаясь убедить тех, что в их празднике нет ничего предосудительного и они имеют на то полное право. — А похоже, что дело то во мне. Это меня они пасут. Да не допасли", — мысленно усмехнулся он. — "Не углядели. То-то им теперь придётся перед Головой оправдываться", — мстительно подумал он.
— Ладно! — наконец-то и он подал голос, небрежно махнув рукой. — Раз нельзя, значит нельзя.
— Что значит нельзя? — тихо зверея, начал закипать митькин отец. — Это с каких это пор мне в моём доме всякие сявки будут указывать что мне можно, а что нельзя?
— Настроение уже испорчено, — миролюбиво продолжил Сидор. — Праздника уже не получится, — тяжело вздохнул он.
— Придётся отправляться ночевать на баркас, — неожиданно заявил он. — А то как бы он не сгорел, — посмотрел он прямо в лица столпившихся возле стола стражников.
— Или у вас нет приказа Головы сжечь мою новую покупку? — неожиданно поинтересовался он у их командира.
Вопрос, заданный буквально в лоб, вверг того в полную растерянность, так что тот, растерявшись по началу не знал что и ответить, безсмысленно хлопая глазами.
— Ясно! — мрачно констатировал Сидор. — Значит приказ был!
— Тогда пошли, мужики, спать на баркас, — поднялся он из-за стола. — Заодно и посторожим, — нагло заявил он, глядя прямо в злые глаза десятника.
Было видно что своими словами Сидор попал что называется белке в глаз. И теперь десятник стражников не знал что и делать, дабы не привлекать к становившейся на глазах скандальной истории излишнего постороннего внимания. Однако, время было упущено и теперь вся толпа собравшихся обмывать сидорову покупку рыбаков, галдя и переругиваясь, повалила к входной двери трактира, намереваясь устроить праздник уже на берегу Каменки, где в одной из проток дельты спрятана была новая покупка Сидора.
Утро они все встретили где-то в камышах, в каком-то рыболовецком шалаше, оставшемся по-видимому ещё с прошлого года. По крайней мере так понял Сидор, рассматривая одинокую утреннюю звезду сквозь прорехи в боковой стенке камышового шалаша.
— "Хорошо то как! — восторженно думал Сидор, лёжа на покрывавших земляной пол толстом слое слежавшегося прошлогоднего камыша и бездумно глядя на полосы густого утреннего тумана, выползающих из камышей на берег. — Да…, - мысленно протянул он, аккуратно натягивая на себя тулуп. — Свежеповато. А в таком тумане если кто и подберётся — хрен заметишь".
Поднявшись со своего места он выбрался из шалаша и настороженно оглядел рыболовецкий лагерь, где они вчера ночью продолжили своё отмечание покупки.
— "Мамаево побоище, — довольно констатировал он, глядя на разбросанные вокруг в безпорядке тела. — Вот уж гульнули, так гульнули".
— Что, подъём? — раздался из-за спины чей-то хриплый, севший голос.
Повернувшись, Сидор с трудом узнал в помятом, каком-то болезненно сером мужичке отца своего нового капитана Митьки.
— Подъём, — тихо проговорил он, медленно кивая головой. — Только тихо, а то люди спят.
— Да и туман…., - заметил он как-то неопределённо. — Мало ли в нём какая гадость завелась…
Раскрывший было рот в ухмылке митькин отец неожиданно осёкся и тут же пригнувшись, как будто спустил дух, принялся тихо и решительно будить спящих вокруг мужиков.
Всё остальное не заняло у них много времени.
Быстро позавтракав оставшейся ещё с вечера ушицей, Сидор с Митькой и тремя его друзьями, имён которых он, как ни старался, так и не успел вчера запомнить, уже буквально через пару часов медленно подымались по Каменке вверх по течению к городу.
Отталкиваясь поочерёдно шестами от вязкого, илистого дна и не выходя на стремнину, они медленно, не торопясь весь день неспешно двигались правым берегом реки вверх по течению. Заночевали на каком-то островке, в укромной излучине реки. Следующим днём встали рано, ещё до восхода солнца, и снова медленно и осторожно двинулись вдоль берега, стараясь не попадаться никому на глаза.
В городе были вечером четвёртого дня. Да и то лишь потому, что на третий день пути их заметила лодья каких-то Митькиных знакомцев, идущая вверх по Каменке к Старому Ключу.