В крепости Сидора не оказалось, и куда он пропал там тоже никто ничего не знал. Никто его не видел с того самого злополучного полудня, когда профессор вынужденно рассказал ему про проблемы, связанные с Васяткой.
Больше всего переживала как ни странно Маня. Чувствуя свою несомненную вину, поняв, что это из-за её непродуманных поступков теперь Сидор серьёзно обиделся и пропал неизвестно куда, она безтолково носилась по дому и только изводила мужа безсмысленными слезливыми причитаниями. К обеду, не выдержав её стенаний, профессор с Корнеем сорвались в Райскую Долину, проверить наличие Сидора там.
Того в Долине не было. Только возле пещеры на вкопанной возле входной двери скамейке сидел мрачный Димон, и со злым, угрюмым видом строгал палочку. По всей видимости, палочка была далеко не первая, поскольку перед ним уже высилась гора пригодной на растопку стружки чуть ли не по колено.
— Явились, заговорщики, — сварливо стретил их Димон. — Дать бы вам по тыковке за все ваши тайны, да боюсь уже не поможет. Поздно — выросли. Если спросите где Сидор — не знаю. Взял лошадь и сказал, чтоб шли вы все. А куда, вы и сами знаете.
— Он тебя, о чём-либо спрашивал? — мрачный Корней, хмуро зыркнув на Димона соскочил с лошади и с деланно независимым видом принялся сосредоточенно привязывать поводья к скамейке.
— Спросил, когда я узнал о проблемах с Васяткой. Я сказал, что накануне, прямо перед ним. На что он усмехнулся и сказал, что мы, видимо не в чести у нашей семейной пары, — Димон сердито зыркнул в сторону Корнея, — раз нас даже уже не считают нужным ставить в известность о столь важных вещах. Потом собрал оружие: арбалет свой, копьё ящерово, саблю зачем-то свою дурацкую прихватил и исчез. Взял лошадь, Фокса и ни слова не сказав, куда-то умотал.
— Думаю, подался на Ягодный остров, больше некуда. Так что, если где его и искать, то начинать надо с того места.
Мысль Димона что Сидор подался на Ягодный остров и на Горельник, давала для поиска хоть какой-то ориентир. Поэтому, недолго передохнув, вся группа, увеличившаяся ещё и на Димона, несмотря на близкий вечер, быстро собралась и, захватив ещё дополнительно по паре десятка болтов к арбалетам, отправилась на Ягодный остров, искать Сидора там.
На месте были через два дня, опять же под вечер. Дорога, наезженная за зиму, и так до сих пор не оттаявшая, позволяла держать довольно высокий темп передвижения, выводя в конце прямо на край ещё одного какого-то неизвестного горельника, которого в прошлом году не было. Отсюда, с опушки выгоревшего дотла лиственного бора, открывался великолепный вид на зелёный островок и малый острожек Ягодного острова, и на пологий, обращённой к югу покатый склон просторной, тянущейся куда-то за горизонт долины. Все склоны её были завалены жуткой мешаниной сгоревшего леса с торчащими повсюду высоко вверх обгорелыми и поломанными стволами погибших десных великанов. Снег с защищённого от холодных северных ветров южного склона давно уже сошёл и весь он чернел чудовищным хаосом давнего пожарища.
Ну и, конечно же, Сидор, переполошивший всех своим внезапным исчезновением, был здесь.
Он возился с чем-то в самом низу склона возле какой-то болотины. Похоже, он занимался своим любимым делом — мелиорацией, или корчёвал пни.
Подъехав ближе, уже смогли рассмотреть, что рядом с ним на вывороченном из земли могучем, обгорелом комле сидел Сучок, то ли внучок, то ли племяш местного лешего, и о чём-то увлечённо разговаривал с устроившимся рядом с ними каким-то чужим, незнакомым медведем, размахивая словно ветряная мельница руками. Там же, чуть в стороне, высунув язык, за работой одного единственного работника, при трёх за ним наблюдающих, присматриал Фокс. И эта рыжая сволочь была вместе с Сидором. Все вроде были на месте.
Только вот подъехав ещё ближе, стало заметно что вид у Фокса был какой-то странный, какой-то побитый, болезненный, словно его долго и сильно били.
Да и Сидор, что было странно, не выглядел ни цветущим, ни здоровым. Голову его обматывал белоснечной чистоты белый бинт, а лицо было какого-то жёлтого, нездорового цвета с тёмными кругами под глазами.
Однако, не смотря на то что они были уже достаточно близко, никто из занятых разговором между собой группы корчевателей так и не повернул головы в их сторону, будто их рядом и не было.
И под требовательными взглядами товарищей, первым разговор начал Корней, чувствуя себя главным виновником случившегося.
— Э, — глубокомысленно начал он, — Сидор. — Выдохся он с самого начала. — Ну, это, — замямлил он. — Тут мы, — продолжил он в том же духе. — Эта, — яростно почесал он свою буйную шевелюру, в отчаянии бросив страждущий, тоскливый взгляд на друзей. — Ну чё вы все на меня уставились, — разозлился он. — Ну не знаю я чего ему сказать. Всю дорогу думал. Ну ничего в голову и не пришло. Ну виноват я, виноват, хотел как лучше. Хотел сам разобраться, да не получилось. Хотел помочь, взять часть работ на себя.