Быть на месте зайца как-то сразу не захотелось.
— Мне вам напомнить об условиях вашего проживания? О том, что и как мы договаривались? — ещё более мрачным, холодным тоном поинтересовался он.
— Не надо нам ничего напоминать, — недовольно огрызнулся лысый. — Мы их сами прекрасно помним. Просто мы тебе хотели предложить их пересмотреть.
— Да ну? — раздражённо хмыкнул Сидор.
— Тогда у меня снова возникает всё тот же, один вполне резонный вопрос. Чем вам эти леса так понравились, что вы отсюда уходить не желаете. Вроде когда поселялись, вы от всего здесь рожу кривили? И то было не так, и это не эдак. А сейчас, я погляжу, и народ у вас новый появился, да и детей, непонятно откуда, целая куча по деревне бегает. Прям детский сад вместе с пионерлагерем на выезде. Может мне объяснит кто? Да вот хотя бы ты, — обратился он к тому же мужику с независимым взглядом, что первым начал разговор.
Вообще, честно говоря, эта их манера говорить, не удосужившись даже представиться, уже основательно его достала. И поэтому он чувствовал жуткое раздражение и желание откровенно нахамить в ответ.
— А что тут объяснять, — мрачно зыркнул на него бондарь, прекрасно уловивший его настроение. — Десять раз тебе было говорено. Тут лучше, чем в городе. Спокойнее, шуму меньше, толчеи этой городской нет. Опять же все при деле. И материал под боком. Бери сколько хочеш. И заказами обеспечены на несколько лет вперёд. И с едой ни от кого не зависим. Кроме как от вас, — поправился он с плохо скрытым раздражением, невольно проскользнувшем в голосе. — Но это пока, — тут же жёстким голосом уточнил он. — Да и оплата, как оговорено и вовремя вами производится. Чему тут быть плохому.
— Ну хотя бы тому, что дома не свои и из них выгнать могут, — внимательно посмотрел на него Сидор. — И за них аренду платить надо. Мелочь, конечно, но всё ж.
— А на своей земле никакой тебе аренды.
— А тебе же сказано — не выгоняй, — хмуро возразил лысый. — Пока! Потерпи до осени, а лучше до зимы. Вот всем и будет хорошо. И вам и нам.
— Вам может быть и будет хорошо, — криво усмехнулся Сидор, — а вот нам — не очень. На нашем поле нам надо рожь или пшеницу посадить, чтоб земля не простаивала. А потом урожай собрать и продать, или на спирт перегнать. Дохода то поболе от этого будет, чем бросить её сейчас без обработки вам в угоду, и ждать непонятно что.
— Так что возникает самый главный для нас вопрос. Кто будет обрабатывать нашу земельку?
— И пока я его не решу, жить вы здесь не будете. Это понятно? — вперил он свой злой взгляд в глаза не менее злого Лысого.
— Вы же отказались взять её в обработку? Отказались!
— Своей захотелось? Захотелось. И вам, значит, нужно время? — сердито посмотрел на мужиков Сидор. — А как же тогда с нашим полем быть? Кто же его будет обрабатывать, если вы все рабочие бараки под свои дома заняли, огороды развели немеряные за наш счёт, — не забыл ввернуть он то, что его так зацепило. — А теперь и съезжать уже не хотите?
— Что нам прикажите делать? На телегах людей сюда на работу, за тридцать вёрст от города возить?
— Или как?
— Не боись! — мотнул лысой головой Лысый. — Этот сезон мы тебе поле твоё обработаем,
— Ну спасибо! — ёрнически склонил перед ним голову Сидор. — Порадовал.
— Впрочем, — тут же сдал тот назад, задумчиво почесав свою "лохматую" голову. — Если по цене договоримся, — покосился он на Сидора. — А потом уж не обессудь, но мы в свою деревеньку переберёмся. Так что на другой посевной сезон ищи себе других рабочих. Ищи сейчас, потом поздно будет.
— Но, всё одно, с тебя лошади на пахоту и семенное зерно.
— Кстати, его даёт всем новеньким ваш городской Совет. Так что лично тебе это опять же ничего стоить не будет, — раздражённо уточнил он.
— Ну, а как соберём урожай — половина его наша, — уверенным, жёстким голосом отрезал он.
— Ого! — удивлённо протянул Сидор. — Обычно поле сдают не более чес за за треть урожая, а чаще вообще за десятину? А вы и дома у нас занимаете с огородами, и половину урожая хотите себе.
— Обрабатывать будем за половину, — хмуро бросил мужик. — Мы тебе его и вылижем и выправим. Сделаем ровненьким, как каток на реке. Будет не то что теперь, не такое убоище. Сам же потом спасибо скажешь.
— С нас, значит, лошади и посевное зерно?
Сидор задумчиво, оценивающе смотрел на Лысого. Фраза насчёт ровного поля его серьёзно зацепила. Чтобы он раньше ни говорил, как бы сам себя ни убеждал, но то в каком виде поле было после зимы его категорически не устраивало. Но и сразу соглашаться он был не намерен. Самоуправства и нарушения предварительных договорённостей он жуть как не любил.