По-видимому, генерал-дезертир все еще не понимает, что в осуществлении его идей заинтересована далеко не вся верхушка Германии, и прежде всего не заинтересован сам Гитлер. А, не осознав этого, Власов вряд ли сумел понять, почему, вместо того чтобы перевести в казарму или в ими же созданный штаб РОА, германцы вдруг переводят его в другой лагерь военнопленных. И единственным утешением для него может служить только то, что теперь лагерь расположен неподалеку от Берлина и ведает им пропагандистский центр вермахта, занимающийся наиболее благонадежными и перспективными из русских пленных.
Именно здесь к нему и был прикреплен постоянный представитель вермахта тот самый капитан-теоретик Штрик-Штрикфельдт. А что, судя по всему, толковый парень. Помог Власову создать «Русский комитет», написать обращение к командирам и бойцам Красной армии, и даже организовать специальные курсы по подготовке (из числа военнопленных) пропагандистов для работы в лагерях и добровольческих частях РОА.
«Штрик-Штрикфельдт», пометил в своем ежедневнике Скорцени. Личность этого вермахтовского капитана уже не могла не заинтересовать его. Особенно после настоятельного совета Гиммлера прочесть его доклад. Такой служака вполне пригодился бы ему для работы на фридентальских курсах особого назначения.
Пробежав взглядом текст послания Власова, которое офицеры РОА передали в канцелярию Гитлера через гросс-адмирала Деница, Скорцени перевернул сразу целую кипу донесений и, немного полистав бумажки, наткнулся, наконец, на фамилию женщины, ради которой он, собственно, и затребовал «исповедальник» генерала Власова:
Это была Биленберг. Фрау Адель Биленберг, вдова эсэсовского офицера.
10
Прошло уже более десяти минут, как самолет приземлился в будапештском аэропорту и пилот заглушил двигатели, а Миклош Хорти все еще сидел в своем обособленном, «королевском» салоне, навалившись локтями на столик и подперев сдвоенными кулаками подбородок, – в позе человека, сумевшего отрешиться от мира чуточку раньше, чем мир – от него.
– Мы – в столице великой Венгерской империи, ваше величество, – полушутя-полусерьезно объявил граф Анташ, воспользовавшись тем, что личная охрана диктатора уже вышла из самолета и ждала его у трапа. Он иногда позволял себе подобные вольности, несмотря на то, что регент то ли старался не обращать на них внимания, то ли, наоборот, реагировал с холодным гневом.
– А ведь она могла быть великой, фон Анташ.
– В принципе да, – признал носитель крови трех королевских династий Европы. – Но что-то история не припоминает таких бесспорно великих дней в ее… истории.
– Может, мы ее попросту не сумели разглядеть?
– Такими днями могли бы стать первые дни этой войны, если бы вы решились сразу же мобилизовать военные ресурсы страны и двинуть войска на Югославию, мечами прокладывая себе дорогу к морю.
– Но мы приняли участие во вторжении в Югославию, – слабо защищался адмирал.
– …Во вторжении германских войск в Югославию – вот в чем мы приняли участие, господин адмирал. И в этой войне нашим войскам отводилась роль вспомогательно-полицейских сил.
– Услышав эти упреки, – натужно поднимался со своего кресла регент Хорти, – политикан Салаши возрадовался бы. Если помните, его партия «Скрещенные стрелы» была запрещена за антиправительственную кампанию, направленную на… слишком сдержанное, скажем так, участие Венгрии в нынешней войне.
«Слишком сдержанное»?! – удивился про себя граф Анташ. – Да нилашисты[22] на каждом углу кричали о том, что своей трусостью регент и подвластное ему правительство позорят венгров и оскорбляют воинственный дух их великих предков!».
– Я всего лишь попытался ответить на ваш очень непростой вопрос, господин адмирал.
– Как вы думаете, где сейчас находится Салаши?
– Пока он со своими нилашистами пребывал в подполье, мы практически знали обо всех местах его пребывания. Однако напомню, что недавно правительство Дёме Стояи легализовало их, – ответил личный секретарь, не скрывая при этом своего возмущения. – Так что теперь он – свободный человек.
– Тем более, мы должны теперь отслеживать каждый шаг этого «несостоявшегося собирателя венгерских земель». Причем учтите, граф, что в этом заключается не только моя личная безопасность, но и ваша.
– Об этом я никогда не забываю, господин регент. Вы хотели бы встретиться с ним?
– Если по правде, то я хотел бы забыть о его существовании. Навсегда… забыть.
– Как и все мы, кто идет за вами, господин регент.
22
Термин «нилашисты» произошел от венгерского названия возглавляемой Ференцем Салаши националистической партии «Nyilaskeresztes part».